Опасная ложь - стр. 24
– Привет, малыш, – мягко произносит Баженов, поднимается со стула и идет к ней на встречу.
Девочка едва достает ему до середины груди, поэтому ему приходиться наклониться, чтобы ее поцеловать. – Что случилось? Мне сказали, что ты плохо себя чувствуешь?
– Все нормально, пап. Просто голова разболелась.
– Я позвоню Альбине Ивановне, пусть приедет, осмотрит тебя.
– Не надо, пап. Все в порядке. Голова уже почти прошла.
– Ты уверена?
– Да, – с готовностью кивает девочка и косится на меня. – А это кто?
– Это Алена, моя знакомая. Мы встретились, чтобы обсудить пару вопросов. Алена, это моя дочь, Мелания.
– Очень приятно, – пытаюсь выдавить из себя улыбку, и у меня почти получается.
– Взаимно, – девочка тоже сдержанно улыбается мне в ответ.
Не знаю почему, но это все заставляет меня испытать полный диссонанс. Я знала, что у Баженова есть дочь, но не думала, что так скоро с ней познакомлюсь. То есть, нет, я вообще не думала о знакомстве с ней.
– Ладно, пап. Я пойду наверх, не буду вам мешать.
– Хорошо, иди. Я поднимусь к тебе через пять минут.
– Пап, не нужно, – девочка отрицательно качает головой, строго глядя отцу в глаза. – Со мной все в порядке, правда. Тебе не о чем беспокоиться.
– Уверена? – уточняет он.
– Да уверена, уверена, – устало вздыхает она.
– Ну хорошо, – Баженов снова наклоняется, нежно обнимает ее и целует в лоб. – Иди.
От этой трогательной картины в груди начинает невыносимо тянуть, а к горлу подкатывает ком. Когда я была маленькая, и болела, отец точно так же нежно целовал меня в лоб, чтобы проверить, нет ли температуры.
Я тогда обожала болеть. Потому что в такие дни он становился особенно внимательным и ласковым ко мне, и даже забывал на время о своих бесконечных делах.
От этих воспоминаний на глаза непроизвольно набегают слезы, я нервно смахиваю их. Нельзя раскисать. Делаю короткий вздох и несколько раз быстро моргаю глазами, прогоняя ненужные воспоминания.
– Дочь у тебя очень красивая, – негромко произношу, как только девочка скрывается из вида. – А ты, кажется, заботливый отец. И совсем не импотент.
Баженов склоняет голову набок, и, сунув руки в карманы брюк, медленно идёт ко мне. Я вся подбираюсь внутренне. Когда расстояние между нами становится критическим, не выдерживаю и резко отодвигаю стул, чтобы соскочить с него и снова увеличить дистанцию между нами. Он неторопливо следует за мной, насмешливо глядя в глаза:
– Чего шугаешься, Алена? Я тебя напугал?
– Ну как тебе сказать. Ты меня похитил, держал всю ночь взаперти, потом чуть не изнасиловал, – перечисляю я, продолжая пятиться назад, отступая на безопасное расстояние. – Чудо спасло.
– Ты ведь сама хотела сблизиться со мной? Или уже передумала? – вкрадчиво спрашивает он, все же настигая меня у стены, когда пятиться становится больше некуда. Небрежно поправляет выглядывающую лямку бюстгальтера из под бретельки моего платья, и понижает голос почти до шепота. – Хотя, нееет… Вряд ли ты передумала.
Я непроизвольно сглатываю. Понимаю, о чем он. Он был груб со мной, и видел, что я завелась от его действий. А сейчас наверняка пытается понять, действительно ли причина в этом, или я и правда насколько тащусь от него, что готова терпеть все.
И я вдруг понимаю, что это выход для меня. Потому что нежных поцелуев с ним я просто не вынесу. Я не настолько актриса, черт возьми, и не смогу долго так играть. Грубый секс – как раз то, что нужно.