Они возвращаются - стр. 4
– Приятного аппетита, – издевкой звучит женский голос.
И я замечаю в проёме двери молодую женщину. Скрестив руки на чисто гипотетической груди, она наблюдает за своим сумасшедшим контингентом.
– Хм-м, хм-м… – дружный ответ полных ртов оставляет самое широкое поле для трактования задействованных смыслов.
Когда шершавые языки сумасшедших начинают скрести по освободившимся донышкам тарелок, поступает долгожданная команда закончить приём пищи… Правда, насчёт «пищи» санитары изрядно загнули.
– Как самочувствие?
Каракурт сидит напротив, положив нога на ногу, отчего задравшаяся юбка освобождает для осмотра острые коленки. Но мне не до них. Пытаюсь определить, что же не так с моим самочувствием. Ведь не просто так загремел в дом скорби…
– Почему я здесь? – не докопавшись до явных симптомов, задаю встречный вопрос.
– Расскажи о последнем годе своей жизни.
Обращаюсь к своим воспоминаниям и… Понимаю, что всё просто отвратительно в Датском королевстве.
– Вопросы о причине твоего здесь нахождения отпали? – спрашивает Каракурт.
Я обречённо киваю – в голове на месте ярких воспоминаний о прожитых днях лишь огромная «чёрная дыра». Даже имени своего толком не помню. Словно и не жил до сегодняшнего пробуждения в соседней с Николаем кровати. Тогда, может я клон? Быстро оцениваю рабочую гипотезу и понимаю, что мимо – кто же клона будет садить в психушку? Бракованных, не утруждаясь условностями, просто отправляют обратно в чан с биомассой.
– Может, вы мне подскажете? – с надеждой смотрю на сидящую напротив.
– А это уже прогресс. Искреннее желание больного поправиться – первый шаг к выздоровлению.
Каракурт листает лежащую на коленях историю болезни. Совсем тонюсенькую. Впрочем, её толщина вполне коррелируется с продолжительностью доступных мне воспоминаний…
– Те двое, что дрыхнут без просыпа, – Николай поочередно знакомит меня со всеми обитателями нашей палаты, – У них бзик, что они застряли в неисправных капсулах криосна.
Два кататоника лежат на соседних койках бесчувственными брёвнами и даже не шевелятся. Чем исправно пользуются прочие члены команды – при игре в пульку сидеть на «брёвнах» не в пример удобней, чем непосредственно на продавленных сетках панцирных кроватей.
А глядя на виртуозные розыгрыши шизиком Александром неочевидных раздач, я остерегаюсь активно включаться в интеллектуальное противостояние с местным асом. Всё-таки карты требуют отточенного и ясного ума, а моё нынешнее состояние далеко от оптимального.
Распорядок дня предоставляет неограниченное время для размышлений и поисков утраченной памяти. По заведённому правилу, позавтракав, психи обычно расползаются по палате, где и прибывают в состоянии ожидания следующего похода в столовку. А само лечение большей частью состоит из периодического употребления пригоршни разноцветных капсул – по мысли эскулапов долженствующих привести разброд и шатания в безумных головах к некоему условному порядку…
В наши скорбные пределы иногда заглядывает Каракурт – местный лечащий врач. И вот её обитатели поголовно боятся просто до дрожи в коленках. Даже два кататоника, видимо чувствуя присутствие абсолютного зла, начинают непроизвольно дрожать, чем изрядно отвлекают сидящих на них от обдумывания стратегии розыгрыша очередной заковыристой раздачи. Но чем вызван подобный эффект присутствия, для меня пока остаётся загадкой. Есть в этом какая-та страшная тайна.