Они были первыми - стр. 18

У края небольшой дубовой рощи на покрытом травой косогоре сидело человек двадцать вооруженных людей. По внешнему виду было трудно определить – кто они? На ком-то из них был старый немецкий мундир со споротыми нашивками и погонами. Кто-то был одет в поношенную гражданскую одежду. На ком-то были грязные, закопченные робы заключенных концлагеря. Люди лениво нежились на горячем июньском солнце и изредка перебрасывались ничего не значащими словами. Наконец, один из них, видимо старший, дал короткую отрывистую команду на немецком языке. Люди поспешно вскочили с земли и выстроились в шеренгу.

Вдалеке на проселочной дороге появилось небольшое облачко пыли. Постепенно оно стало расти и вскоре превратилось в сверкающий полированными боками легковой автомобиль. Скрипнув тормозами, он остановился рядом с шеренгой. Дверь автомобиля распахнулась, и из него вышел немецкий офицер. Стоящий перед шеренгой человек в вельветовой куртке и старых польских армейских брюках с немецким автоматом на плече громко крикнул: «Смирно!» и, повернувшись кругом, подошел к офицеру.

– Господин лейтенант! – доложил он. – Группа по вашему приказу построена. Командир группы, фельдфебель Ульрих.

Офицер, не отвечая на приветствие, обошел строй и, затем, остановившись рядом с фельдфебелем, торжественным голосом сказал:

– Солдаты, сегодня вам предстоит выполнить важное задание, порученное нам, лично адмиралом Канарисом. Не удивляйтесь тому, что вы будете делать. Вы должны знать только одно – все, что вы делаете, служит интересам Германии и нашего фюрера Адольфа Гитлера!

Строй безмолвно выслушал слова офицера. Тот обратился к фельдфебелю:

– Вы узнали, куда увезли Скавронского?

– Так точно, господин лейтенант, – ответил фельдфебель. – Его держат в деревне Ледницы. Рядом с ней находится большой концентрационный лагерь, куда свозят поляков и евреев со всей восточной Польши. Именно поэтому я переодел часть своих людей в одежду заключенных.

– Каков ваш план, фельдфебель? – поинтересовался лейтенант.

– Мы разыграем нападение на лагерь польских партизан. – ответил фельдфебель. – После этого ворвемся в дом, в, котором держат Скавронского, и освободим его.

– Хорошо! – согласился лейтенант. – Постарайтесь обойтись без жертв. Но если вам окажут вооруженное сопротивление, не задумываясь, применяйте оружие. Я на машине буду ждать вас на окраине деревни.

– Слушаюсь, господин лейтенант!

Когда Горбенко открыл глаза, то ему показалось, что он сейчас умрет. Все его тело нестерпимо болело, а в голове беспорядочным хороводом мелькали несвязанные обрывки мыслей. От сильного головокружения его немного подташнивало, и он никак не мог сосредоточиться и понять, что происходит вокруг. Он с трудом напряг память. Попытался ухватиться за одну мысль, другую… Вначале ему это не удавалось. Но он делал это снова и снова и, наконец, ценой неимоверных усилий смог заставить свой разум вновь подчиниться телу. Скосив глаза в бок, Горбенко увидел сидящего на табурете высокого эсэсовца.

– Как самочувствие? – нагловато осклабился тот и, нагнувшись, похлопал Горбенко рукой по плечу. – Никогда бы не подумал, что у вас такие буйные эротические фантазии. Да еще и о вашей родной сестре. Просто до неприличия.