Она была в Париже. Незамысловатые длинные и короткие истории о Любви - стр. 26

Она подошла и обняла юмориста:

– Столько лет вместе прожили, а ты?! – взахлеб голосила женщина, еще крепче прижимаясь к мужу. – Болит? – нежно прикасаясь тем же топориком к шишке на голове, спрашивала, заглядывая в глаза мужа.

– Что тут у вас происходит? – заходя в избу, произнес сосед. – Шум и крики слышны на улице.

– Жену разыграл. Сегодня же первое апреля! – тихо ответил хозяин, все еще держась за плечо.

– Разыграл, разыграл и получил скалкой по глупой башке! – тихо оправдывалась Степанида.

– Значит, отметили первое апреля? Теперь-то все у вас в норме? – смеялся сосед. – Пойду, послушаю, какие шутки в других семьях.

Глава первая. Елизавета

– Да, как жизнь у тебя изменилась! – удивлялась молодая пенсионерка Ритка, сидя за столиком в Московском обычном кафе с подругами.

Решили встретиться в кафе старые подруги, под «рюмочку чая», рассказать об изменениях в жизни за последнее время, о новостях, о друзьях и знакомых.

Редко встречались… Уже и не помнили, когда всей компанией собирались школьные подруги.

Москва – огромный город, а они живут теперь в разных районах.

Когда-то в школьные годы, много лет назад жили на Старых Кузьминках – ходили в одну школу, жили в одном дворе в коммунальных квартирах. Ходили в любую погоду и в любое время года в Кузьминский парк гулять, в спорт-школу, в дом пионеров и, конечно, в музей.

Раскидала жизнь всех далеко друг от друга, расселили коммуналки, и разбросало подруг в разные районы города.

Вот уже и пенсионерки появились в их компании.

Какая там компания… Компаниями часто встречаются – отмечают праздники, а они так – просто старые знакомые, школьные подруги.

Наконец-то в сегодняшний выходной собрались полной компанией – ввосьмером в кафе.

– Да, никто не думал о таком повороте в моей жизни, – рассказывала краснощекая Елизавета, круглая дама с сильно накрашенным лицом и причудливой прической из темно-каштановых волос. – Бросил меня мой любвиобильный муж – нашел молодую… Все вывез из квартиры, что нажили за пять лет совместной жизни, и мое еще прихватил. Ох, и ругалась я на него… На весь этаж кричала и «грязью обливала».

– Какой по счету? – съязвила худощавая Светка с веснушками на щеках и в причудливой маленькой шапочке набекрень. – Что твоего он прихватил?

– Третий! Официальный, – продолжала Лизка, заедая пиццей выпитую рюмочку водки. – А так и не помню, сколько «недолгих» было. Мою шубу старую под шумок уволок и столовый сервиз старинный – мне от родителей остался. Не везло мне в жизни. Нормальные мужики не попадались – поживут, поживут и убегают… Может, сейчас счастье улыбнулось, – медленно пережевывая салат, рассказывала она. – Весной поехала я на кладбище, на могилку родителей цветы поставить. Вижу – сидит приятной наружности мужчина и просит подаяние возле ограды кладбища. Чисто, но бедно одетый. Руки – такие… даже не знаю, как описать, чистые, ногти подстриженные. Волосы на голове причесанные, чистые.

У других попрошаек – маслянистые, и все они вонючие, грязные… пройти рядом противно.

Подошла я, спросила, что, мол, как зовут, почему просит подаяния Так и разговор заладился. Василий, так его имя, рассказал, что жил с женой много лет, но брак не узаконили. Почему? Толком и не знает: то времени не было, то стыдно в такие-то годы, наверное, что он пришел в ее квартиру жить. Вырастил ее троих детей от разных мужей. Работали на лакокрасочном заводе, вместе и по «горячему тарифу» – вредное производство – вышли на пенсию.