Она будет жить с нами - стр. 21
Это был свадебный букет. В заказе значилось, что он не должен быть вычурным и большим, поэтому я выбрала для него воздушные фиолетовые орхидеи и нежно-кремовые маленькие розы. Розы… символ верности и любви…
Я всхлипнула, когда принялась за изготовление. Вспомнился дедуля, который был мне единственным по-настоящему родным и близким человеком. Его слова, его недовольство тем, что я вышла замуж за Каблукова. Как же прав он был тогда! А я… мягко с ним спорящая, как оказалось, была такой дурой… И сейчас, оставшись наедине со своей бедой, особо остро чувствовала уход того, кто меня по-настоящему любил.
Вновь всхлипнув, я отерла слезы, что сами по себе потекли из глаз. Как же хотелось быть сильной и сделать так, чтобы дедушке на небесах не было за меня больно и страшно…
– Ульяна? – послышался голос моей начальницы – Матильды Сергеевны, ухоженной брюнетки пятидесяти лет с каре и светлыми глазами.
Той самой жены Эдикова друга, которая приняла меня на работу, видимо, исключительно по протекции моего мужа.
– У тебя что-то случилось? Впервые вижу, чтобы ты рыдала над букетом.
И вновь я услышала то, что сбивало с толку – нотки настоящей обеспокоенности. Как будто Матильде было на меня не наплевать.
– Нет, – помотала я головой, откладывая работу и, взяв салфетку, промакивая лицо. – Ничего не случилось. Просто это так… трогательно.
Я врала и, кажется, Матильда Сергеевна прекрасно это понимала. Я чувствовала внимательный взгляд ее глаз, которые она с меня не сводила.
Прекрасно! Еще не хватало, чтобы мои рыдания стали достоянием для Эдика…
– Идем, – тронув меня за плечо, проговорила Матильда и, указав на выход из салона, дала понять, что она планирует расспрашивать меня и дальше, но только не на рабочем месте.
– Но букет… – запротестовала я, на что начальница повторила тверже:
– Идем.
Мы устроились в кафе неподалеку. Я сидела напротив Матильды Сергеевны и в голове у меня одна за другой проносились мысли – что стоит говорить, а чего – нет. Если поведаю о Карине, не навлеку ли на себя еще большую беду? Как вообще Эдик планировал беречь это в секрете и дальше? Или не собирался делать из своего гарема тайну?
– Уля, если тебе нужна помощь, я постараюсь сделать все от меня зависящее, – сказала Матильда, когда мы заказали по чашке кофе.
Я облокотилась на спинку стула и сложила руки на груди. Хотелось продолжать защищаться, как делала это с того момента, когда в моей жизни появилась беременная змея.
– Матильда Сергеевна, обещаю, на моей работе никак не отразится то, что я иногда позволяю себе всплакнуть над букетом, – растянула я губы в невеселой улыбке.
– А я за это не переживаю, – заверила меня Матильда. – Я переживаю за тебя.
Эти слова были простыми и в них слышалась искренность. То, что мне так было нужно… Увериться, что я не одна.
– У меня с мужем все… плохо, – призналась и замолчала.
В общем и целом, ничего страшного ведь не случится, если я немного не доскажу о сути проблемы? Или же, напротив, стоит решиться и открыться ей?
– Рассказывай. Что-нибудь придумаем вместе, – кивнула Матильда и я… сама не понимая, как так вышло, взяла и выложила ей все. От и до.
По мере того, как мой рассказ подходил к концу, глаза начальницы округлялись все больше, а брови поднимались к линии темных волос. Еще бы… не каждый день услышишь, что приятель твоего мужа возомнил себя Эмиром Бурухтаном Вторым.