Он спас Сталина - стр. 25
Скоро Пономаренко появился в кабинете Меркулова.
– Всеволод Николаевич, – начал с обращения-жалобы генерал-лейтенант Пономаренко, – я обеспокоен тем, что продолжается порочная практика с работой по оперативному обслуживанию партизанских отрядов со стороны сотрудников военной контрразведки. За последние месяцы от руководителей народными мстителями в ЦШПД поступили десятки обобщенных документов об активизации подрывной работы немецких спецслужб в партизанских соединениях. Агентуры их – как вшей в окопе, а воз и ныне там. Понимаете, не чувствуют партизаны помощи от военных контрразведчиков…
– Пантелеймон Кондратьевич, я думаю, мы наведем в этом деле порядок. Несколько дней назад мы собирались у Лаврентия Павловича по данному вопросу. Присутствовал и Виктор Семенович. Приняли ряд важных решений, которые, несомненно, помогут развязать этот затянутый узел, – образно подметил творческий человек со склонностью к драматургии, пьесы которого шли даже в театрах столицы, – а что же касается конкретного «крота», внедренного в ваш отряд, мы готовы направить туда группу. Группу из опытных контрразведчиков.
– Всеволод Николаевич, надо срочно решить эту проблему, иначе можем погубить самый боеспособный в Белоруссии отряд, – продолжал Пономаренко.
– Я уверен, найдем и вытащим мы эту опасную занозу, – заверил партизанского вожака нарком госбезопасности.
Когда Берия прибыл в Кремль, в приемной его придержал секретарь Сталина Поскребышев.
– Александр Николаевич, кто там? – спросил шеф НКВД у верного оруженосца Сталина.
– Жуков с Антоновым.
– Ясно.
Он раздумывал, как поступить: «Вызывал же? Но у военных могут быть свои тайны с Иосифом. Подожду. У меня тоже не слабее секреты».
К своей радости, он услышал гулкие шаги военных и тут же направился к тамбуру. Жуков почему-то пропустил генерала Антонова вперед, сухо поздоровался с наркомом внутренних дел и пошел догонять подчиненного, который дипломатично сбавил ход.
Поскребышев доложил вождю о прибытии Берии.
– Пускай войдет, – устало бросил Сталин.
– Лаврентий, я тебя вызвал по одному важному вопросу. Затевается, как ты уже знаешь от меня, встреча трехсторонняя – СССР, США и Англия. Черчилль предлагает Каир, Рузвельт- Стамбул или Багдад. Я настаиваю на Тегеране. Так оно и будет. Я веду войну на своей территории – войсками надо руководить. Иран – сосед Закавказья.
Берия уставился, нет, скорее вцепился в красные с желтоватым налетом белки уставших глаз вождя из-за сотни прочитанных бумаг – справок, донесений, приказов, директив и, конечно же, от недосыпаний. – Я поеду только в Тегеран. Нам нужно создать в иранской столице штаб оперативного реагирования во главе с грамотными чекистами.
– У нас там имеется боеспособная резидентура по линии внешней разведки, – заметил Берия. – Мне Павел Михайлович Фитин докладывал, что среди армянской диаспоры не только в Тегеране, но и по всей Персии есть много наших глаз и ушей.
– Что резидентура, что разведчики, глазами и ушами надо руководить, они привыкли жить вольницей, а немец, как мне докладывали, готовится тоже серьезно. Он хочет выкрасть или убить нас троих.
«Неужели что-то новое пронюхал этот рвущийся к власти Абакумов и опередил меня в докладе Хозяину?» – подумал Лаврентий Павлович, и желваки на его скулах заходили интенсивнее.