Он, она, они, или Отголоски - стр. 30
Машина была брошена на краю парковки, из неё открывался панорамный вид вниз за ограждением.
Но машина теперь казалась маленькой коробочкой, которая стесняет обоих.
У неё в голове роились мысли обезмаечные, ненайденные слова прощания и варианты разгадок про «завтра», догонявший постепенно в тепле озноб, и отчаянная неготовность ехать. Хоть куда-то. Особенно обратно. Она вжалась в пушистый светлый меховой капюшон своей пудрово-серой дубленки, отхлебнула последний глоток еще теплого кофе, и затаилась.
Он тоже притих. Подняв глаза, она вновь застала его за рассматриванием. Уличенный, он попробовал спрятаться от разоблачения,
но передумал. За весь вечер он ни разу не закидывал её комплиментами, не пускался в романтические наступления, не заявлял свои «виды» на нее, не вынуждал её отвечать какими-то номинальными предварительными отказами или согласиями, ничего не проверял и почти не провоцировал. Ограничился парочкой безобидных флирт-подколов, и потом обозначал симпатию – только так. Молча. Украдкой.
Но этого – хватало. И удерживало хрупкое равновесие её комфортного состояния. Её успокоенного напряжения.
Вот и теперь он смотрел. В этом изучающем взгляде не было просьбы. Или выжидания. Или вопроса. Было только признание. Ненавязчивое и легкое, как касание щеки. Или предложение прогуляться.
– Что это у тебя? – он бережно отцепил бордовый шарфик, зацепившийся за застежку сережки, – красивые.
Он коснулся тоненького металла с камешком, чуток промахнулся пальцами. Потянулся глянуть поближе. Потом её щека утонула в крупной загрубевшей глубокой ладони.
– Хочется тебя поцеловать. Можно?
Кто такое спрашивает??
Кажется, он не повелся на её попытки наглости! – мелькнуло в её голове, и её мир накрылся. Капюшоном.
Осознание «чужой!», ахтунг! смешалось со странным пропитывающим насквозь чувством безопасности и уюта, и вместо тревоги или сомнений принесло долю любопытства. Она не воспротивилась касаниям лиц. Успокоила совесть тем, что не успела. С ним было спокойно. Он казался теплым и неизведанным. Но в эти дебри её никто не тащил, и она осторожно, без излишней театральности, виданной в кино и книгах, ступала в неизвестность. И в отличие от своих прошлых отношений, не находила в происходящем неизбежности или фразы «так получилось». Тут скорее – «так получилА». Куда пошла, туда и пришла, и неечего переигрывать. Волнение обостряло чувства, но ум оставался ясен, и она была благодарна ему, этому парню, за то, что он сам сделал всё, чтоб не запудрить ей мозги, оставить ей это пространство. Она сама решила быть здесь. Она сама решила попробовать. Его.
И на вкус – тоже.
Ей не пришлось тянуться к нему, метаясь в агонии собственных незнакомых мыслей. Или допущений. Ей не пришлось ни отвечать, ни посылать зазывных сигналов. Но он точно распознал, что она приоткроет рот ему навстречу. И не воспротивится этому сближению. Какое дивное чувство, когда с человеком можно договориться – молча…
Он не нагнетал, и не брал без спросу. Он лишь предложил ей – взглянуть. В него и его жизнь. Попробовать. Он не скрывал, что делает это сейчас и сам – пробует, и в этой простой честности находилась некая успокоенность. Он предлагал ей дружбу. Такую, странную, близкую, в которой не нужно задумываться. Или фильтровать. Не то что не успеваешь, или не можешь. А просто не нужно.