Он не отступит - стр. 29
Причём взглядом тот упорно не желает ограничиваться:
– Вы теперь вместе сидите, да? – спрашивает с насмешливым осуждением. Мол, а гонору-то у меня было…
Не сказать, что меня задевает этот тон или вопрос. Если уж честно, я Андрея понимаю. Но он меня, увы, вряд ли поймёт…
– Да, – нерешительно подтверждаю.
Не знаю, что там будет дальше, но сегодня я вроде как на стороне Дикого. Всё-таки отступать от задуманного не хочется. Страшно, конечно, и я всё меньше уверена, что в итоге решусь. Но Аня ведь наверняка сама сунется, если не пойду. А если пойду одна – не допустит Дикий. Вот прям чувствую.
Он, кстати, бросает на меня взгляд после моего ответа – короткий, но обжигающий. Потом снова на Андрея смотрит. Который, в свою очередь, не сводит глаз с меня. Обвинительно так уставляется, наверняка в уверенности, что мне в глубине души стыдно.
А мне скорее не по себе.
– Быстро же ты прогнулась, – почти неприязненно заявляет Андрей.
Он вообще сознаёт, что этим своим недовольством палится? Как минимум в том, что мы с ним об этом всём отдельно говорили, когда за мной вышел. А там и остальное про наши, видимо, несбыточные планы предположить легко можно.
– Ты оглох, Андрей? – презрительно опережает мой ответ Дикий. – Кажется, я велел тебе звать остальных, а не предъявлять Нике.
Андрей так сильно сжимает челюсть и сверкает глазами, что я снова напрягаюсь. Конфликта не избежать?..
Но нет, мой так называемый сообщник всё-таки медленно разворачивается и идёт к двери. Явно неохотно, прямо-таки источая злобу, но подчиняется.
– И кто тут прогнулся? – пренебрежительно ухмыляется Дикий ему вслед.
Не знаю, слышит ли Андрей – не оборачивается и не тормозит, уже дверь за собой закрывает. Но мне становится неприятно. Дикий будто издевается над ним. Слишком уж жёстко и даже унизительно.
– Зачем ты так делаешь? – не выдерживаю, разворачиваясь к нему корпусом и заглядывая в глаза. Спрашиваю даже не столько про Андрея, сколько в целом про всех. – Почему нельзя быть просто однокурсниками?
Во взгляде Дикого мелькает озадаченность, а я даже не дышу, не понимая себя. Ведь помню, как он мне сказал, что не милашка даже «в глубине души». Вот нафига я снова к этому взываю? Получается, уже в третий раз, если считать мой вопрос в пьяном состоянии.
Уверена, что Дикий сейчас осадит меня, возможно, тоже жёстким способом, чтобы больше не забывалась. Но при этом почему-то не спешу забрать вопросы назад, более того, ответа жду. И ведь не вижу в зелёных глазах негодования, ни намёка на это. Скорее любопытство лёгкое и что-то ещё, едва различимое. Но именно за это «что-то» я и цепляюсь в первую очередь.
– В камере расскажу, – неожиданно серьёзно сообщает Дикий. – Долгая история.
Не успеваю ни удивиться этому спокойному обещанию, ни отреагировать – ребята начинают заходить, и их шаги с голосами наполняют звуками кабинет.
А там и преподаватель приходит. И последней мыслью, прежде чем я погружаюсь в лекцию, становится странная окутывающая уверенность – Дикий так ответил отчасти потому, что почувствовал моё желание отменить наши планы. Заметил, как я мялась перед Андреем и каким, наверное, полным ужаса и сочувствия взглядом смотрела на него. У меня ведь действительно тогда было стойкое желание отгородиться от Дикого. Я ведь почти даже испугалась от идеи быть с ним в таком месте, как тюрьма, целую ночь. Даже больше, учитывая вечер, когда нас «арестуют», и утро, в которое «отпустят».