Он не отпустит - стр. 49
— Нормально.
— Врешь, Слав.
Вру, конечно.
Я помню свое отвратительное поведение. Не явилась на премьеру, уехала как последняя трусиха. Понятно же, что из-за меня никто бы не стал обменять спектакль, я знала кто именно будет танцевать вместо меня. На генеральной репетиции Женя была не пастушкой, она танцевала рядом со мной мою партию. Но я уверена была, что роль моя, и это просто предосторожность, мне и в голову не приходило что я не выйду на сцену. А потом увидела фото Жени на сцене, и почему-то обворованной себя почувствовала.
И ведь не из-за роли я тогда переживала. Разум совсем помутился от того, что у нас с Игнатом случилось, но как увидела Женьку в моем костюме, исполняющую мою роль, такая злость взяла. Я позвонила ей тогда, и… не помню, что наговорила. Орала, плакала, кричала ей в трубку все, что наболело, будто она виновата в моих бедах.
Извинилась потом.
— Роль, да?
— Да, — выдохнула я.
— Женя сказала мне что вы с ней почти не общаетесь. Она… Слав, сука она. Я с ней общалась только потому что ты её любишь, и вроде как мы с Женей друзья, но я её терпеть не могу и этого не скрываю. Что у вас случилось? Она тебя подсидела?
Я покачала головой.
— Расскажешь, как будешь готова. Мы с ней созванивались, Женя хвасталась, что роль ей дорогу из кордебалета открыла, карьеру строит. Корону надела на голову, её слушать было мерзко.
— Мне тоже хвасталась, — призналась я.
Когда я извинилась за свой срыв, мы с Женей общались. Созванивались, и она все время твердила про гастроли, куда её взяли с труппой, про роли. Мне даже казалось, что она меня уколоть хочет тем, что у нее все получилось, а у меня нет.
— Она полтора месяца назад сюда прилетала. Мы виделись, — зачем-то сказала я Вере.
И замолчала.
Странная это была встреча. В ресторане, где Женя встретила меня, разряженная в пух и прах, с самодовольной ухмылкой на лице. Она пришла тогда первой, и поднялась при моем появлении, демонстрируя платье. Я даже поняла её, ведь мне бы тоже захотелось похвастать успехом, будь я на ее месте.
И Женя хвастала. А потом начала сникать. Никогда она не отводила взгляд, даже когда жены её любовников перед ней в слезах вставали, она им в лицо улыбалась, и посылала. А тогда, в ресторане, Женя вдруг начала сдуваться. И если и смотрела на меня, то… с жалостью. Что-то такое было в ее лице, в глазах — жалость, вина, сочувствие. Сама не понимаю, что именно.
И если до этой встречи она охотно сама звонила мне, и рассказывала про свою жизнь, то после перестала. Я сама звонила, разговоры были короткими, не про роли, не про театр, а про ерунду какую-то. Вспоминали, как учились, про шалости детские, и не более. Все разговоры про спектакли Женя пресекала. Я бы подумала, что у нее проблемы с карьерой, но нет, слежу ведь все равно за ней, карьера идет в гору.
Просто Женя меня избегает.
— Слав, ну что с тобой происходит? Расскажи. Вижу, что тебе плохо. Я могу хоть чем-то помочь? — Вера приобняла меня за плечи.
— Да ерунда. Обычные страхи беременных.
— Я так не думаю. Но… ладно. Как захочешь рассказать, я готова выслушать. И помочь. Без шуток, если в моих силах тебе чем-то помочь, то я это сделаю.
— Я знаю. Спасибо. А дай-ка мне свою вату, тоже захотелось, — улыбнулась я подруге, и потянулась за сладостью.
Так мы и сидели. Вера купила еще вату, руки у обеих липкие, и это все совсем не гигиенично, пыль-то на них липнет, а я пальцы облизываю. Но вкусно. Ем эту чертову вату, и будто бы даже проблем никаких нет, как в детство окунаюсь, где из печалей только то что мама запрещает мне килограмм конфет за раз съедать.