Олимпийские игры - стр. 8

– Как это? – удивляюсь я.

– Он будет сопровождать тебя к финишу. Я могу попросить его об этой услуге. Он мне еще никогда не отказывал.

По спине у меня пробегает холодок. Я уже не знаю, как мне на нее смотреть, как на пересмешницу или на сумасшедшую.

– А если ему не понравится, что я провел эту ночь в твоей постели? Что будет тогда?

– Ничего не будет. Мой муж, стрелец, и сам не всегда был мне верен.

Я начинаю ее побаиваться. Это, вероятно, становится видно по моему выражению лица.

– Да успокойся ты, – смеется она. – Я пошлю с тобой в путь не его самого, а только его душу. И он научит тебя всему.

– Но разве такое возможно?

– Еще как возможно. Он всегда помогает мне на соревнованиях. Стоит мне о нем подумать, как он начинает мне подсказывать, и я избегаю ошибок.

– Кто начинает подсказывать?

– Мой муж, олимпийский бог. Иногда на ментальном уровне мы ведем с ним целые диалоги.

– Но это же ненормально! – восклицаю я.

– Возможно. Но это помогает достижению цели. Когда страстно желаешь победы и видишь, что до нее осталось подать рукой, но в последнюю секунду она ускользает от тебя, то будешь готов пойти на сговор хоть с самим дьяволом, а тут всего-навсего мой муж.

– И чему же он тебя учит в такие минуты?

– Он учит тому, чему учат древние: прегради свой обмен, затвори свои врата, притупи свою остроту, освободись от своей разделенности, сгармонируй свой блеск и воссоедини свои пылинки.

– Так просто?! – с сарказмом восклицаю я. Она смеется.

– Все это не очень просто, – отвечает она. – Но главное – захотеть подняться на Олимп.

Легко сказать. Я ей благодарен за практические советы, но все же не могу отделаться от ощущения, что ее слова отдают какой-то мистикой, тем более, когда она, как помешанная, начинает говорить о своем покойном муже. Разве может человек проникнуть в самого себя и перейти в ничто? Это же фантастика. Превращение человека в бога. Ерунда какая-то.

По-видимому, она чувствует мои сомнения, потому, что с ее губ исчезает улыбка, и она замечает вполне серьезно:

– Нужно верить в то, что делаешь, иначе ничего не получится.

– Постараюсь поверить, – произношу я покорно.

– Вот и прекрасно. А сейчас нужно вставать и привести себя в божеский вид. До завтрака я должна еще провести с девочками тренировку. Вечером приходи ко мне.

Я вскакиваю с постели и быстро начинаю одеваться. В ворохе своей одежды, оставленной на стуле у двери, нахожу трусы. Натягиваю их и пытаюсь одну ногу всунуть в трико, но из-за спешки попадаю не в ту штанину. Она смеется.

– Кандидат в бессмертные не должен суетиться, – замечает она, – иначе он выглядит смешным.

Я выдавливаю на лице подобие улыбки и продолжаю одеваться. Затем киваю ей головой и направляюсь к двери.

– Ты меня не поцелуешь? – спрашивает она, когда я уже берусь за ручку двери.

Я возвращаюсь к ней, лежащей голой во всю ширину кровати, и целую ее в щеку, она же притягивает меня к себе и целует в губы. От нее исходит утренняя свежесть. Я вновь ощущаю, как волнение пробегает по моим членам и концентрируется на моем "мэтре". Еще минута и он поднимет голову. Она отталкивает меня от себя и произносит:

– Иди, желаю победы.

Я выхожу из ее номера и носом к носу сталкиваюсь в коридоре с ее серебряной медалисткой, огромные черные глаза которой становятся еще больше. По-видимому, она собиралась постучать в номер своего тренера в тот самый момент, когда я открыл дверь, и не ожидала моего появления. Ее взгляд скользит на номерок на двери, затем – на меня, она смущается и здоровается. Я ей отвечаю тем же и прохожу мимо, как ни в чем не бывало. В своем номере я валюсь на не разобранную кровать и беру с ночного столика "Одиссею" Гомера, открываю на первой попавшейся странице и тыкаю пальцем в стих, надеясь, что Гомер может предсказать мое будущее. Там стоит фраза: