Олимп - стр. 81
Не удостоив вниманием суетливых троянских воинов, строящихся боевым порядком в долине между городом и данайским станом, царица повела своих соратниц на восток, туда, где четко вырисовывалась Брано-Дыра. По дороге к Илиону амазонка успела наглядеться на странное явление, и все-таки даже во второй раз ее сердце зашлось благоговейным восторгом. Далеко перед нею высился безукоризненно ровный, срезанный на одну четверть круг более чем двухсотметровой высоты, пробитый в зимнем небе и словно воткнувшийся в каменистую почву долины. С севера или запада никакой Дыры нельзя было заметить – это царица знала точно, ибо сама явилась оттуда. Город и море просматривались полностью, без намека на магию. И только с юго-запада взгляд различал непостижимую игрушку богов.
Ахейцы с троянцами – по отдельности, но не пытаясь ввязываться в борьбу раньше времени, – покидали Дыру длинными рядами, как пешим строем, так и на колесницах. Видимо, получили приказы из Илиона и с побережья: срочно покинуть передовую линию битвы с богами, дабы вернуться и вновь противостоять друг другу.
Пентесилею их перемещения не трогали. Она стремилась к единственной цели – убить Ахиллеса. И горе тому ахейцу или троянцу, который по глупости вздумает встать на пути! Царица отправила в сумрачный дом Аида легионы мужей, и у нее поднимется рука, если придется, послать им вослед товарищей.
Царица первой, во главе небольшого отряда из амазонок, миновала границу между мирами. У нее захватило дух, однако ничего такого не произошло. Разве что появилось необъяснимое чувство легкости, чуть по-иному засветило солнце, да еще, рискнув набрать в грудь воздуха, воительница ощутила перемену, как если бы вдруг очутилась на вершине горы. Горячий скакун Пентесилеи тоже почувствовал разницу и сильно натянул поводья, однако хозяйка заставила его тронуться дальше.
Она никак не могла отвести глаз от Олимпа. Вулкан заполнял собою весь горизонт… или нет, весь мир… или даже так: он сам был миром. Где-то впереди суетились мелкие отряды людей и моравеков, красную почву усеивали чьи-то тела, но амазонка внезапно утратила интерес ко всему. Там, за стоячими двухмильными утесами у подножия обиталища богов, начинался десятимильный склон, уходя все выше, и выше, и выше…
– Повелительница…
Пентесилея смутно расслышала оклик, принадлежавший, по-видимому, Бремузе, ближайшей после Клонии военачальнице, однако не придала ему значения. Так же, как не заметила прозрачный океан по правую руку и ряд огромных каменных голов на берегу. Что угодно терялось и бледнело на фоне колоссального, настоящего Олимпа. Царица откинулась в седле чуть назад, следя восхищенным взглядом за линией горных уступов, восходящих на бóльшую и бóльшую, просто немыслимую высоту, врастая в бездонное лазурное небо…
– Повелительница.
Пентесилея наконец повернулась, дабы пожурить Бремузу, но вдруг заметила: все ее спутницы остановили коней. Царица покачала головой, будто стряхивая остатки сна, и поскакала обратно к ним.
Только сейчас она обнаружила то, чего не могла заметить прежде, завороженная вулканом. Оказалось, по дороге от магической Дыры амазонки миновали уже многих женщин. Те громко кричали, бежали, истекали кровью, спотыкались, рыдали, падали наземь. Клония спешилась и положила себе на колено голову одной из этих несчастных, облаченной в необычную багряницу.