Олимп - стр. 26

– Мой сын, – отозвался Зевс и потер виски, как будто смертельно устал от происходящего.

– Прикажешь отнести эти объедки к Целителю, о великий Кронид? – поинтересовался бог огня.

– Нет. Пусть лучше кто-нибудь из наших съест его и заново родит на свет, как и желал Дионис. Правда, Единение подобного сорта болезненно для принимающей стороны, но может быть, это научит бессмертных заботливее приглядывать за моими детьми.

Зевс перевел взгляд на Геру, которая за это время успела присесть на вторую ступеньку престола, с нежностью положив правую руку на колено супруга.

– Муж мой, нет, – еле слышно сказала богиня. – Прошу тебя.

Тучегонитель блеснул зубами.

– Тогда выбирай сама, жена.

– Афродита, – промолвила та без колебаний. – Ей не впервой совать себе в рот мужские члены.

Громовержец покачал головой.

– Только не она. Улыбколюбивая ничем не прогневила меня с тех пор, как побывала в баках Целителя. Не уместнее ли будет покарать Афину Палладу за то, что вовлекла нас в эту войну с кратковечными, легкомысленно прикончив Патрокла, любезного друга Ахилла, и маленького сынишку Гектора?

Гера отдернула руку.

– Афина все отрицает, о сын Крона. К тому же по рассказам смертных выходит, что Афродита была рядом с ней – по крайней мере когда они проливали кровь Астианакса.

– Голографический пруд сохранил запись убийства Патрокла. Хочешь посмотреть еще раз, жена? – В голосе Зевса, похожем на низкое ворчание дальнего грома, начали прорезаться нотки зарождающегося гнева. Казалось, будто в гулкий зал неожиданно вторглась морская буря.

– Нет, повелитель, – отказалась богиня. – Однако тебе должно быть известно: по словам Афины, все эти проступки совершил исчезнувший схолиаст Хокенберри, приняв ее обличье. Твоя дочь клянется любовью к отцу, что…

Тучегонитель нетерпеливо встал, прошелся по мраморному полу и вдруг рявкнул:

– Видоизменяющие браслеты не позволяют смертным уподобляться нам! Это невозможно даже на краткий срок. Нет, или она сама оплошала, или кто-то из нашего рода на время позаимствовал облик Афины. Итак… выбирай, кому надлежит вкусить мяса и крови моего сынка Диониса.

– Деметре.

Властитель Молний погладил седую бородку.

– Деметре? Моей сестре и матери возлюбленной Персефоны?

Гера поднялась, отступила на шаг и воздела лилейные руки:

– А разве кто-нибудь на этой горе не доводится тебе родней? Я тоже твоя сестра и к тому же супруга. Во всяком случае, Деметре уже приходилось рожать на свет не пойми что. И ей все равно сейчас нечем заняться, поскольку в наши дни кратковечным не до того, чтобы сеять и жать пшеницу.

– Быть посему, – ответил Зевс и посмотрел на Гефеста: – Доставь Деметре останки моего сына и сообщи мою высочайшую волю: пусть примет их на завтрак и возродит Диониса к жизни. А до тех пор я лично отряжу следить за ней трех фурий.

Пожав плечами, хромоногий опустил кусок мяса в один из бесчисленных мешочков.

– Не хочешь ли посмотреть погребальный обряд Париса?

– Хочу, – откликнулся Громовержец и снова воссел на трон.

А потом похлопал по ступени, которую в пылу беседы оставила Гера. Та поняла намек и покорно вернулась на место, но руку на колено Крониду класть не стала.

Бубня себе под нос, Гефест приблизился к собачьей голове, поднял ее за уши, достал из нагрудной коробки искривленный металлический инструмент и подцепил им левый глаз. Яблоко выскочило наружу без единой капли крови, зато вслед за ним потянулись, разматываясь, оптоволоконные нервы красного, зеленого и белого цвета. Когда в руке у Гефеста оказалось два фута проводов, бог огня снял с пояса какой-то другой инструмент и перерезал их у основания.