Оленные люди - стр. 5

Отакчан часто поглядывал на верхового оленя. Отсюда медведя ему не видно. Человек-то может и не увидеть зверя, а вот олень наверняка учует. На это и рассчитывал Отакчан. Не теряя ни минуты, он поднялся выше метров на тридцать – сорок и тут же принялся собирать сухой хворост. Развел такой же костер, как и первый. И в этот момент он увидел, как его верховой резко крутанулся на месте. «Абага!» – пронеслось в голове. Однако медведь уже рядом. Отакчан торопясь срезал ножом тоненькое деревце и, на ходу очищая редкие ветви, громко подал оленю голос: «Алатли!»[5] Рассчитывал на то, что голос услышит и абага. Затем быстро спустился к первому костру. «Эхе, как хорошо разгорается костер», – довольный, подумал он, оглядываясь назад. Над вторым костром тоже поднимался густой дым. В эту же секунду олень вновь встрепенулся, выкатил глаза, озираясь туда, откуда шел напролом, судя по треску, зверь. Отакчан подбросил в костер несколько длинных хворостин. «Абага-а! Мучули амаски!»[6] – требовательным голосом крикнул он. В другое время старик, показывая свое уважение и почтение, заговорил бы с медведем иным голосом. Мягко, просяще, даже заискивающе. Но тут они встретились лицом к лицу. Перед ним теперь не тот абага – дедушка медведь, которого он всю жизнь почитал, а зверь-разбойник, жаждущий оленьей крови. К такому отношение у него совершенно другое. Ни голосом, ни движением человек не должен проявить свою робость перед зверем. За его спиной беспомощные важенки и сонгачаны-оленята. Они же, как детишки, маленькие, слабые.

Медведь из-за тальников вперемежку с кустами вынырнул все же неожиданно. Он был стар, долговяз и лохмат. Увидев человека на близком расстоянии, от неожиданности отпрянул всем телом назад. В это время верховой олень смиренно сник.

Отакчан уловил в поведении зверя некое смятение, потому длинной кроной срубленного деревца стал размахивать перед собой, шумно ударяя по кустам. Это отрезвляюще подействовало на зверя. Нехотя он сделал несколько шагов назад. «Хурри! Хурри, абага!»[7] – кричал старик. В одно мгновенье он резко выхватил горящий хворост и швырнул в зверя. Дымящий хворост не долетел до зверя, но запах дыма явно ударил по ноздрям и тот с громким ревом чихнул. Человек беспрестанно собирал хворост и бросал в костер. Второй костер тоже горел и чадил…

…Сила человека –

в доброте.

Добрый все преграды осилит,

добрый все пути одолеет.

А главное –

он сумеет

одарить, словно солнце, людей

и счастье найти в доброте.[9]

Айчима, Виктор и Байбал к вечеру вернулись к палаткам. Они на оленьих грузовых нартах возили дрова-сухостой в верховья горных рек. Разгружали их в местах летних кочевий. Там леса нет. Одни голые скалы и широкие горные долины. Только вдоль речек кучкуются тальники. В теплые летние дни для растопки сойдут высохшие тальники. А когда нагрянут дожди, спасение в лиственничном сухостое. Айчима предусмотрителен. Все делает загодя. В этом первый ему советник – дед Отакчан. Вот и сегодня поработали на славу.

– Танмак, а где дед? – первым долгом спросил Айчима, войдя в палатку.

– Я видел, как дедушка сел на учага[8] и уехал, – поднял голову Кирилка, сын Танмак от первого брака.

Мальчик смышленый, он по душе Айчиме. Сидит в углу палатки, играет в свою игру, бормочет что-то, барахтается. Забавный малый.