Около кота - стр. 38
– Знаешь что, – посоветовал я ему, – ты постарайся всё прежнее забыть. О другом думай. О том, что через пять лет отпустит тебя господин – и начнётся у тебя другая совсем жизнь, свободная. Уедешь от столицы подале, и никто тебя не узнает. Да и те, кто мог бы узнать – они ж пацанёнка одиннадцатилетнего помнят, а ты в здоровенного парня вырастешь. Кем захочешь, тем и станешь, если постараешься, конечно. Хочешь – аптекарем или лекарем, а хочешь – своё хозяйство заведёшь, на дом накопишь. Встретится тебе девчонка, которую полюбишь и которая ровня тебе, женишься… А то можно сперва подкопить деньжат аптекарством, а потом в столичный университет податься. Туда ж, я слышал, при Новом-то Порядке без различия сословий берут. А как окончишь университет, получишь диплом на пергаменте, так и прошение на дворянское звание подавай. Только не сразу, выжди лет пять, чтоб за это время связями всякими обзавестись, друзьями полезными… Короче, не вздыхай о прошлом, а надейся на будущее. Я вот надеюсь. Вырасту, освобожусь, наймусь приказчиком в скобяную лавку, дело-то знакомое, деньжат накоплю и свою лавку открою. Только уж осторожнее буду насчёт пожара, и на шелка всякие не поведусь. Гвозди доход дают не быстрый, да надёжный…
Говорим мы так, говорим – и тут шаги на лестнице. Шаги господина Алаглани – я их давно уж чуять научился. Сапоги у него скрипят, и ступеньки звучат не так, как если кто из наших. Мы-то босые, мы звучим «шлёп-шлёп», а он – «тук-стук».
Ну и прямо в кабинет направляется. И что теперь делать? Я Алаю знак подал: не выдавай, мол. А он тоже умный, он тюфяк поднял и показывает: на пол ложись. И сверху тюфяк на меня кладёт. Если бегло глянуть – не заметишь.
– Алай! – кличет господин. – Поди сюда!
Дружок мой стрелой из чулана в кабинет метнулся, дверцу прикрыв плотно. Да только не держится она, скрипнула и чуток отворилась, узкую щёлочку оставив.
– Обед мне, да поскорее! И не в столовой накроешь, а тут, в кабинете! А как уберёшь посуду, пойди к Тангилю, скажи, чтоб нашёл тебе до ужина какую-нибудь работу. Мне ты пока не надобен, у меня скоро приём начнётся.
Вот так и получилось, что весь этот приём подглядел я да подслушал. Конечно, рисковал сильно – а ну как обнаружил бы меня господин в чулане? Очень даже свободно такое дело могло бы телегой закончиться. Но в нашей работе, как многие из вас меня наставляли, порой без риска никак.
Лист 10.
Продолжаю о том дне. Пугали меня только две вещи. Во-первых, кот. А ну как почует, скотина, что я в чулане хоронюсь, начнёт орать, рваться туда? Вот это бы и впрямь плохо оказалось – вдруг поставит красную метку? А второе – если затянется приём, не успею я на ужин. Не думайте, что мне так уж есть хотелось. Просто ведь непременно хватятся меня, побегут на огород, побегут в сарай – а меня нет. И что мне потом объяснять Тангилю, да и остальным?
Думаю я обо всём этом, думаю, а сам из-под тюфяка чуть выполз – ровно настолько, чтобы и в щёлочку подсматривать, и обратно под тюфяк, если что, юркнуть. Да, и о третьей опасности я подумал: не чихнуть бы. Но сами знаете, от чиха средство есть – на болевую точку надавить, между пальцами. Удовольствие, конечно, невеликое, но уж точно не до чиха будет.
А меж тем накрыл Алай обед господину, постоял у него за спиной, подавая то и это, потом пустую посуду на поднос – и вон из кабинета. Господин Алаглани в кресло своё роскошное уселся, кота щелчком пальцев подозвал – и принялся его гладить. Он гладит, котяра урчит, а я думаю: это он хорошо, это он правильно. Лучше пусть у него на руках, чем свободно бегать и в чулан соваться.