Около кота - стр. 28
А ошибиться легко, потому что в сарае темновато. Там над потолком маленькие окошки, причём так хитро устроенные, чтобы прямые солнечные лучи туда не попадали. Алай мне объяснил, что травам солнце вредно, во тьме они сушиться должны. А ещё, сказал, есть такие травы, которые сушить можно только на двойном лунном свету и никак иначе. Они силу обеих лун впитывают. Ну, понятное дело, речь про Хоар-луну и Гибар-луну. Не при свете же Зелёного Старца Мидаржи… такое лишь тёмные чародеи творят. А здесь – как опять же объяснил мне Алай – никакого чародейства, а обычное травознатство.
Так вот, в сарае темно слишком было, а выносить травы на солнечный свет не следовало. И для облегчения жизни запалили мы свечку. Ну, точнее уж, я запалил свечку, на кухне недавно заныканную. Там их много – Амихи с Гайяном до рассвета ещё готовку начинают, особенно зимой.
А надо сказать, что зажигать огонь в травяном сарае строжайше запрещалось. Пожара господин боялся. И кстати, правильно боялся – деревянные стены, множество сухих трав… если полыхнёт, то мало не покажется. Но полыхнёт у дурака, а если по-умному жечь и следить – ничего не случится.
Так вот, болтали мы, желчь-траву перебирая, страшные истории друг другу рассказывали, про ведьм и упырей, про неспокойные тени и про звериную волшбу… и так увлёкся Алай, что совсем забыл счёт семенам. Кидал в склянку, как Творец на душу положит. А склянка огромная, заполнить такую – часа на четыре работы, и то вдвоём. И вот сообразил он, что напутал. Причём даже нельзя понять, когда напутал – только что или давно.
И что теперь делать, спрашивается? Вытряхнуть всё из склянки и заново перебрать? Так на то времени уже нет, господину Алаглани семена срочно понадобились, после ужина он собирался то целебное зелье варить. Дать ему эту склянку, как есть? Так ведь соотношение семян может оказаться нарушенным, и не выйдет снадобья, а то и вместо снадобья яд получится. И кто в случае чего виноват? Тот, кто за травы в ответе. А рассказать ему как есть – немногим лучше, тоже вина немалая. Ведь передал же Тангиль его приказ: срочно смесь семенную набрать. Потому и меня охотно в помощь Алаю отрядил.
Выходило, что и так, и так Алай виноват и быть ему наказанным. И тут понял я, что вот он, мой счастливый случай. Соображаю я вслух, что же нам делать, как быть – а сам тихонечко так свечку, на полу стоящую, толкаю. Так толкаю, чтобы фитиль горящий как раз в груду сухих листьев желчь-травы попал. Он и попал. Полыхнуло знатно! Язык огня взвился чуть ли не в мой рост. Я тут же рубаху скинул, тушить бросился, а Алаю кричу: беги за водой, живее, и ребят на подмогу зови!
Ну, сами знаете, когда человек в ужасе, ему если чёткий приказ дать, да голосом железным – выполнит не раздумывая. Ну, не всегда так, но часто. Брат Аланар мне давно ещё об этом рассказал. И вот сработало! Побежал Алай за подмогой, а я быстренько пламя сбил да затоптал – ну а попутно постарался склянку с семенами опрокинуть да разбить. Поди теперь разбери, правильная ли в ней была смесь.
Ну, прибежали ребята с вёдрами, с баграми да топорами. А всё уже потушено, но и без того ущерб велик – и смеси нет, и ценные семена загублены. А чья в том вина? Того, кто свечку запалил. Моя то есть. Что же до Алая, то если его в чём и винить, то лишь в том, что недостаточно строго запретил мне эту самую свечку. Выходит, мне и ответ держать. Так мне и сказал тогда Тангиль. Мол, после ужина к господину пойдёшь и сам про всё доложишь.