Око Марены - стр. 20
Первая мысль Ингваря – куда только подевалась недавняя степенность – немедля скакать к батюшке на помощь. Хорошо, что удержали старшие дружинники. И впрямь, сейчас это не имело смысла – коль жив, так сам, наверное, поспешает в свой град, а коли нет, чем тут поможешь? Следовательно, и ему самому тоже необходимо в Переяславль Рязанский.
Во-первых, дождаться возвращения отца или, на худой конец, выяснить, что с ним стряслось, а во-вторых – причем не дожидаясь возвращения, а сразу – предстояло начинать срочно готовить к обороне сам город. Ну и, в-третьих, – ободрить мать, Всеславу Мстиславну, а коль понадобится, то и утешить в горе. Опять же и братья меньшие там остались. Давид с Романом совсем большие, одному пятнадцать годков, другому четырнадцать. Глеб поменьше – ему этой осенью лишь десять минет, а Олегу и вовсе едва пятый пошел. И если что – хотя от мысли, что батюшка погиб, Ингварь и открещивался, но она все чаще и чаще приходила на ум, – то получалось, что удельный князь Зарайска в одночасье должен взвалить на свои плечи все огромное хозяйство отца.
Уходили в Переяславль налегке, но из полусотни дружинников, которых выделил сыну Ингварь Игоревич, отправляя его в Зарайск, молодой князь все-таки оставил с десяток во главе с самым опытным – кряжистым Костарем, наказав спешно собрать рать из мужиков близлежащих деревень. Дело это обещало быть долгим, а посему заняться им надлежало немедленно.
Собрав с бору по сосенке ополчение – три сотни кое-как вооруженных мужиков – и повелев утроить бдительность и осторожность оставшимся на страже Зарайска, Костарь через пару недель выехал вслед за Ингварем в Переяславль Рязанский. К тому времени о случившемся под Исадами Ингварь знал еще не все, но самое главное. Два князя-братоубийцы, из коих один Константин, а второй – родной брат Константина Изяслав, порешили умертвить всех прочих братьев, дабы одним княжить на рязанских просторах. Однако новоявленным каинам было не дано претворить в жизнь свой злодейский замысел, ибо у прочих князей дружины оказались тоже крепки и сумели дать злодеям достойный отпор. Правда, к превеликой печали, к тому времени лютые вороги уже успели порубить и Святослава, и Ростислава, и прочих князей, среди коих оказался и отец Ингваря.
Обо всем этом говорилось в послании князя Глеба Владимировича, чудом уцелевшего в этом побоище. Сообщал тот также, что тело Ингваря Игоревича, равно как и других невинно убиенных князей, будет погребено в белокаменном рязанском соборе Бориса и Глеба, и приглашал всю семью погибшего князя проститься с отцом. Особенно настойчив он был, зазывая к себе молодого Ингваря. А еще просил, ежели только объявится в его краях князь Константин-братоубийца, сумевший бежать от праведного возмездия, немедля заковать оного злодея в железа и с надежными людьми отправить его в стольную Рязань на справедливый княжеский суд.
Непонятным для Ингваря было одно – зачем Константин вообще появится в этих краях, и будет ли он один или же ему удалось удрать из-под Исад вместе с дружиной. Но на всякий случай повелел спешно укреплять городские стены, дабы злодей не смог внезапным штурмом взять Переяславль.
Уезжая на княжеский совет, его отец взял с собой почти всех бояр, оставив для бережения града лишь опытного воеводу Вадима Данилыча по прозвищу Кофа. Из молодшей дружины под начало Кофы Ингварь Игоревич выделил половину воев. Оно, конечно, две сотни не так уж много, но и не мало, ибо тут как посмотреть. К тому же молодой князь был уверен, что и ратников Константина тоже потрепали изрядно. Вдобавок не все же бояре ожского князя причастны к злодейству. Стало быть, силы должны быть равны, и ежели только князь-братоубийца объявится под стенами его града, то ему несдобровать.