Око Марены - стр. 10
Зато теперь вроде бы подворачивался удобный случай – не просто отвезти Ростиславу, а заодно и зятя с собой на Рязань пригласить. Думалось, что совместный поход должен их как-то друг с дружкой сблизить, а коли Ярослав сердца на тестя держать не станет, глядишь, и с женой своей полюбезнее будет, а там как знать, может, и к общему ладу придут. Да и намекнуть можно, время подходящее выбрав, что, мол, все, шутки давно кончились и вдругорядь он, Мстислав, такого обращения со своей кровинушкой прощать не намерен.
Но вроде бы и все продумал, а на душе у него по-прежнему было неспокойно, так что он продолжал хмуриться, хотя и сам толком не понимал почему. Вроде бы со всех сторон складно получалось, так чего ж кошки на сердце скребутся? Однако раз решено, значит, быть по сему.
– Сбирайся, – хмуро буркнул он, войдя к дочери в светлицу, и повелительно махнул дворовым девкам, что сидели рядышком с переяславской княгиней на лавках, склонясь над вышивкой.
Челядь мигом исчезла. Лишь Вейка, любимица дочери, как бы невзначай немного замешкалась у выхода, ожидающе косясь на свою хозяйку, не подаст ли та какой знак, не повелит ли остаться. Знака она не дождалась, зато Мстислав так грозно глянул в ее сторону, что пришлось проследовать за остальными. Уходя, Вейка успокоила себя мыслью, что отец – не муж и худа над ее обожаемой княгиней не свершит.
– Как скажешь, батюшка, – послушно откликнулась Ростислава, поняв все без дальнейших объяснений и лишь спросив: – Сколь скоро ехать повелишь?
– Пока вече сберу, пока дружину проверю – с неделю, не менее, провозимся.
– Так ты сам меня повезешь? – не поняла княгиня. – А почто со всей дружиной? Чай, не на битву едешь, к зятю родному. – Но не утерпела, тут же иронично протянув: – Хотя да, иной зять, он… – А договаривать не стала, и без того обоим ясно.
Мстислав вздрогнул и смущенно пояснил:
– Я к нему лишь попутно загляну, чтоб тебя из рук в руки передать… да поговорить кое о чем, – добавил он грозно.
Лицо Ростиславы вмиг зарделось ярким румянцем. Она прекрасно поняла, о чем именно, а точнее, о ком будет идти речь. Ох, как же стыдно, как же непереносимо стыдно… Мстислав же, не обращая внимания на раскрасневшиеся щеки дочери, продолжил:
– А дружину с собой на Рязань поведу. Да не токмо дружину, но и новгородский полк мыслю прихватить, потому как негожее там творится.
– А я-то думала, что ты ныне Галич непокорный в мыслях держишь.
– Да бог с ним, с Галичем этим, – беспечно отмахнулся Удатный. – Подождет он, никуда не денется. Успею угорского королевича оттель выгнать, а сейчас поважнее дела имеются. Слыхала, поди, что там на украйне земель русских стряслось?
– Как не слыхать. Ужо две седмицы[14] весь Новгород, почитай, токмо о том и говорит. Да и ты мне последнюю грамотку от князя Константина показывал, чла я ее. А ты, стало быть, сызнова о правде печешься? – печально вздохнула Ростислава.
– Надо ж кому-то, – проворчал Мстислав Мстиславич, которому в этот миг пришло на ум, что на душе у него, скорее всего, неспокойно как раз из-за Рязани.
Дело-то даже не в ней, а вообще – ну сколько ж можно?! То в Киеве творится бог весть что, то в Галиче, то у Всеволодовичей, а теперь вот еще одно к ним добавилось. Неужто у князей ныне вовсе ни стыда ни совести не осталось, коли они вот так-то?!