Око Эль-Аргара - стр. 9

– Но зачем ты уничтожил деревню? Там… там и так никто не пережил бы зиму… Зачем Хаосу деревня бедняков?

– Тут все гораздо проще. Под вашей деревней неглубоко залегает золото. Мои соплеменники, живущие чуть выше в горах, решили его заполучить. Тогда они позвали меня, и мы заключили договор. Гоблины получат золото, а я – полсотни новых сторонников Хаоса.

– А та ведьма?

– Сперва они наняли ее. Прождали пять лет, но больше ждать не пожелали. Я сказал им, что они совершили большую ошибку, ожидая, что суккуб, к тому же такой слабый, им поможет.

Морена опустила глаза и невольно сжала кулаки. Так вот кто виноват во всех бедах! Гоблины, возжелавшие золото!

– Твоя бабушка поклонялась Хаосу, – произнес Ротаариг. – И она же защищала деревню. Пока твой названный папаша не застукал ее молящейся и не сжег на костре, гоблины даже думать не смели сунуться. Кроме нее, тебе не о ком жалеть, Морена.

Морена посмотрела на гоблина, осознав, что тот прав. Ротаариг одобрительно кивнул.

– У тебя ее дар, но еще многому предстоит научиться. Встань.

Морена поднялась. Шкура соскользнула с нее. Все ее тело покрывала багровая корка. Ротаариг подошел к ней, шепча заклятье. Его когтистый палец, стирая засохшую кровь, стал выводить на коже девочки какие-то загадочные символы. Потом Ротаариг достал из-за пазухи бронзовый амулет, с точно таким же знаком, который был изображен на найденной Мореной пластине. Девочка склонила голову, и гоблин надел амулет.

– Клянись служить Хаосу, Морена!

– Клянусь!

Первые лучи солнца пробились в окна сквозь зеленую сеть вьюнов, разбудили Гарлина. Маг поднялся, подошел к мальчику. Но тот еще спал, дыхание было спокойным. А на месте раны уже розовело пятно с молодой кожей, как от несильного ожога. Маг одобрительно кивнул и направился к очагу готовить утренний чай. Он вскипятил воду в котелке, заварил в стеклянном кувшине ароматный тимьян и еще какие-то травы, дающие бодрость и разгоняющие последние остатки сна. Поджарил на углях нанизанную на палочки мелкую, но необычайно вкусную рыбешку, которую ему вчера дали никийцы-рыбаки. Порезал хлеб, овечий сыр, достал из бочонка крупные, пропитанные маслом оливки. Когда Гарлин поставил последнюю миску на стол, он почувствовал на себе взгляд и обернулся к «носу» жилища. Мальчик сидел на постели и смотрел на мага. На лице его отражались растерянность и непонимание.

– Доброе утро, – произнес Гарлин. – Не бойся, ты находишься в доме друга.

Мальчик вздрогнул, когда он заговорил, но непонимание в его глазах, казавшихся то ли темно-серыми, то ли темно-синими, как изменчивое предгрозовое море, не исчезло. Гарлин озадаченно потер пальцем висок.

– Ты не понимаешь меня?

Мальчик все так же молча взирал на мага.

– Вот уж не подумал, что будет так, – проворчал Гарлин. – Подойди.

Он поманил его к себе и указал на стол с едой. Мальчик соскользнул с кровати. Замер, нахмурившись. Его рука потянулась к груди, тронула рану.

– Не беспокойся, – как можно доброжелательней заговорил Гарлин. – Рана не опасна, подойди поешь.

Маг вновь указал на стол. Мальчик подошел, внимательно поглядывая на Гарлина и одновременно осматриваясь.

– Мое имя Гарлин, – маг показал на себя. – А твое?

На лице мальчика отразилось изумление и испуг. Он с таким ужасом взглянул на Гарлина, что маг понял – его маленький гость ничего не помнит. Несомненно, произошедшее ночью в руинах было настолько ужасным, что мальчик даже забыл свое имя. По лицу его потекли слезы, и он заплакал от страха и отчаяния.