Окно в Париж для двоих - стр. 19
– Что?
– Ты уж сделай милость, побереги себя.
– В каком смысле?
– В том самом, что если станешь, как и прежде, мотаться каждый день в деревню, да по слякотной осени, да по зиме потом, то Парижа тебе не видать, как своих ушей. И не потому, что я введу штрафные санкции, а потому, что сляжешь тогда уже надолго. Идет? – В трубке повисло настороженное ожидание.
– Идет, Леш. – Даша стыдливо зажмурилась.
Выходит, Лешка про ее мотания знал все досконально. Только не вмешивался и не мешал. Наблюдал со стороны, стало быть, как ее надежды разбиваются вдрызг. Тоже надо отдать должное его самообладанию и такту. Если бы он орал и преследовал ее, она бы взбрыкивала и только.
– Идет, Леш, – повторила Даша. – Только напрасно ты волнуешься. Он пропал!
– Кто пропал? Дом?! – Брат заволновался.
Не жалко было трухлявых бревен и сгнивших рам с полом. Дорога была память об отце с матерью, которым этот дом достался в наследство от их родителей, где они с Дашкой детьми месили босыми ногами прибрежный песок деревенского пруда. Вода черным глянцем блестела тогда под солнцем, у дальнего берега плавно колыхались потревоженные купальщиками кувшинки. Ягоды в корзинке под чистым полотенцем пахли так, как никогда уже потом не пахли. И они таскали их с Дашкой наперегонки горстями, и безбожно пачкали щеки, и смеялись так упоительно, что, глядя на них, смеялись и родители.
Разве можно было забыть и забросить все это?! Вот он еще немного соберется с силами и отстроит его заново – дом этот. И станут они снова там собираться все вместе: он со своей семьей, а Дашка, возможно, со своей…
– Какой дом, Леша?! Ну, при чем тут дом?! – заныла ему на ухо Даша. – Я говорю про Костю! Он пропал, понимаешь! Сколько я туда ни ездила, его там больше не было, вот…
– А звонить не пыталась? – поинтересовался вдруг брат и засопел виновато, с чего бы это вдруг.
– Пыталась! Он вне зоны действия. – И вот тут она не сдержалась и все же упрекнула его: – Вот не пустил меня тогда к нему! Он ждал, ждал…
– Ладно, не ворчи. – Она просто увидела, как симпатичное лицо брата недовольно сморщилось. – Найдем мы твоего Костю.
– Как?!
– Просто! Возьмем и позвоним ему на работу, всего и делов-то, – фыркнул он.
– На… Куда ты ему позвонишь?!
Нещадно ноющие от приглушенного шторами дневного света глаза широко распахнулись. Она не могла поверить в то, что говорил сейчас ее брат.
Позвольте, на какую работу, если Костя отрекомендовался ей безработным, бездомным, всеми брошенным, никому не нужным, и так далее и тому подобное?!
– О какой работе речь, Леша? – напряглась моментально Даша. – Ты что-то узнал о нем, Леш?!
– А как ты думаешь, сестрища? Неужели ты могла себе представить, что я позволю какому-то хлыщу жить в нашем доме, не проверив у него документы! Ты даешь, вообще! – Леша добавил что-то вполголоса про ее дремучую наивность. – Конечно, я все узнал о нем, прежде чем мы расстались.
– И что ты узнал о нем? – и тут же она заторопилась: – Муратов Константин Станиславович, так?
– Ну. Так.
– А дальше?
– А что дальше? Дальше узнал, что он не женат, что не имеет отпрысков, претендующих на одну четвертую часть его заработка. Что имеет приличное жилье, высокооплачиваемую работу, даже более того… Ну, и еще имеет дури на четверых, вот.
О последнем, нетрудно было догадаться, распространяться Лехе не хотелось. Он бы с великой радостью свернул сейчас разговор, но как?! Не удовлетвори он теперь Дашкино любопытство, не ровен час она бросится снова мотать километры от города до деревни и обратно. Дурочка же наивная, каких мало причем. Поверила с лету в корявую легенду. И куда бы ее это завело, интересно, не ввяжись он вовремя?