Океанская Жемчужина - стр. 18

– Ты отличный отец. Даже не сомневайся в этом. Просто у Императора обычно довольно много дел и мало времени, – уверенно и искренне заявила я.

Папа выдавил из себя улыбку и потрепал меня по голове.

– Ты так выросла, а я этого даже не заметил. Как смотришь на то, чтобы после коронации Кайтена уехать в отпуск на Южное море? Только ты и я на весь прилив?

– Звучит отлично! – с энтузиазмом отозвалась я.

– Тогда договорились. – Его улыбка стала более искренней. – Честно говоря, я очень рад сложить, наконец, полномочия Императора. Кайтен прекрасно с ними справится, но за тебя я немного переживаю.

– Считаешь мы с братом можем так сильно рассориться, что он меня в ссылку сошлет? – насупившись уточнила я.

– Этого никогда не произойдет. Кайтен молод, горд и амбициозен, но он любит тебя и пытается по—своему защитить. Впрочем, если ты будешь чуть чаще уступать ему, то и ссоры между вами совсем прекратятся. Я бы хотел, чтобы вы жили в мире, – сказал папа.

Я недоверчиво закатила глаза.

«Любит? А то как же…»

– Я постараюсь, но ничего не могу обещать, – ответила я.

– И на том спасибо. – Взгляд у папы вдруг стал задумчивым и глубоким. – Мама бы гордилась вами обоими, и я тоже горжусь. Кайтен стал моей опорой, а ты светом и мотивацией жить после её смерти. Спасибо за то, что не дала утонуть в жалости к себе тогда.

Сердце у меня сжалось. Я редко ощущала отеческую любовь, поэтому окончательно растерялась.

– Знаешь, я ведь тоже далеко не идеальная Океанская Жемчужина. У меня тоже очень много недостатков, – проворчала я, чтобы сказать хоть что—то.

Папа рассмеялся.

– Поверь, я знаю. Однако, ты прекрасна в своей не идеальности и если кто—то скажет тебе, что это не так, то не верь ему. Он нагло врет!

Щеки у меня засеребрились от смущения. Я прильнула к его широкой груди, чтобы спрятать лицо. Папа обнял меня и начал гладить по спине.

– А вот теперь я узнаю свою малышку Риэ. Может, спеть тебе колыбельную? В детстве ты очень их любила, – мягко произнес отец.

– Да, я хочу послушать, – промямлила я.

Папа прижал меня к себе ближе и начал петь бархатистым и низким голосом, иногда нещадно фальшивя, но мне на это было всё равно. Все тревоги этого дня лопнули, как воздушный пузырь.

Голос отца стал более высоким и мелодичным. Минорная грустная песня полилась неторопливыми каплями, наполняя меня какой—то апатией и бессилием. Конечности перестали слушаться. Я попыталась открыть глаза, но не смогла. На меня опустилась темнота. Она не была ни комфортной, ни спокойной, но я всё равно ощущала себя в безопасности. Песня стала громче и пронзительнее. Поющий начал задыхаться и кашлять, но петь не перестал. Мне стало страшно.

– Прекрати, – кое—как прошептала я.

Голос вокруг стал более отчаянным и оглушающим. У меня возникло ощущение, что от этой песни зависит жизнь поющего.

– Хватит, – более окрепшим голосом приказала я.

Поющий не слышал меня. Песня вошла в свою кульминацию. Всё моё тело содрогнулось от душевной боли. По щекам покатились слезы. Я стала задыхаться.

– Мама! – выкрикнула я и резко открыла глаза.

Передо мной предстала моя собственная комната. Я видимо заснула на руках у отца, и он уложил меня спать. Давно же этот кошмар не снился. Обхватила себя руками в попытке унять дрожь, но не получилось.

Я до сих пор не знала действительно ли эта песня стала последним воспоминанием о ней или же просто её выдумала, но каждый раз она выводила меня из равновесия. Мама умерла в наводном мире, но из—за чего или кого конкретно никто не знал. Мне мало что о ней рассказывали, но как и сказал Кайтен, многие винили меня в её смерти. Я же не помнила ничего о событиях того прилива.