Океания - стр. 13

Второй взял Гвоздь из правого запястья. Правая рука – самая сильная, а Спаситель был плотником, значит, и умелая – таковы были его резоны. Сначала Второй попытался сделать из Гвоздя инструмент мастера, но в качестве молота он был неудобен, а как стамеска или долото не годился вовсе. Тем не менее в нем была Сила, и тогда обладатель этой Силы решил сделать Оружие. Но Гвоздь, омытый Христовой кровью и ставший частью плоти Его, не мог убивать, и Второй выбросил его за ненадобностью. Время покрывало песками то место, где лежал в забвении Гвоздь, слой за слоем, а Второй приобретал одиночество, лишаясь ближних своих одного за другим.

Третий вытянул Гвоздь из ступней Христа. Думал он так: «Сколько дорог помнят стопы Его, и все они под властью Его, ибо стали после Него святыми и так называются. Возьму этот Гвоздь, он самый Святой». В своем жилище Третий водрузил Гвоздь на стену и назвал его Богом, дом свой – Храмом, а себя – Апостолом. И пришли в этот храм поверившие, но Гвоздь сорвался и упал, а упав, развалил храм-жилище, ибо назвавшийся святым, им не являясь, всегда падает. Все разошлись, а Третий поднял Гвоздь и ушел в лес, где мог называть святым кого угодно и поклоняться кому угодно.

Четвертый выбрал Гвоздь, украденный цыганом. Этот гвоздь не мучил Христа, он есть Истина и Чистота, он есть Грааль – так уверовал Четвертый и отправился вослед за кочевым народом на поиски реликвии. Время мучило его дорогами, но желание ощутить в руке Гвоздь давало силы ногам его, и он шел, шел, шел…

Каждый из четырех проявлялся во мне, слабее или сильнее, в моих земных жизнях. По разу я был целиком Первым, целиком Вторым, Третьим и Четвертым, случались и симбиозы – больше одного, меньше другого, иногда с добавлением третьего, но не было случая, когда проявились бы все четверо вместе.

– Теперь все части себя нужно собрать воедино, – так сказал Учитель. – В Переход идут целостными, для Распятия требуются все Гвозди.

Я начал, естественно, с Первого. Ключи висели у меня на шее, но все они были одинаково ржавые, ищи, где золотой. Разложив тринадцать ключей, я принялся за дело, и – о чудо – ключ, с которого началась чистка, заблестел, но до шкатулки добраться – сорвать двенадцать печатей. Я попробовал – и снова чудо – первая дверь открылась именно этим ключом. Следующий очищенный код подошел к своей, следующей, печати, и мне пришлось чистить все ключи-коды от ржавчины. И вот наконец тринадцатый входит в замок шкатулки, проворачивается и… ломается внутри.

– Иуда! – вырвалось у меня. Вся цепочка кодов, казалось, очищена, а Гвоздь остается недоступным.

Первый во мне, поутихнув, пока я занимался с ключами, снова поднял голову и съязвил:

– Мое. Ключи стали покрываться рыжими пятнами. Самость в аспекте Обладания сумела остаться нетронутой в первопричине.

«Пойду за Вторым, а шкатулку возьму с собой, – решил я. – Пусть Гвоздь пока недоступен, но уже при мне».

Искать Второго долго не пришлось. Место обитания одиноких известно каждому – это Печаль в самом себе. Второй вел себя сообразно выбранной стезе – он скорбел. В сферу его страданий попадали несостоявшиеся Мастера всевозможных, в том числе и боевых, искусств, а также Гвоздь как символ Силы, который он поторопился под влиянием депрессии выбросить. Лицо скорбящего, впрочем, как и мысли, было печальным, что негативно отражалось на его памяти. Второй совершенно не помнил, где оставил Гвоздь.