Охотники за новостями - стр. 21
Мне не терпелось увидеть, как Мишка будет бродить по аулам и приставать к обидчивым горцам с идиотскими вопросами: «Привет, джигиты! Чтоб… это самое… всегда были резвы ноги ваших скакунов. Между прочим, не подскажете как… хм-хм, написать на чамалинском языке – Кавказ наш общий дом? Не знаете? И по ахваски не знаете?»
Я подозревал, что это будет необыкновенным зрелищем и заранее предвкушал его.
Что касалось нашей с Тенгизом миссии, то в сравнении с задачей Вигнанского, она была скромна как деревенская девушка, говорящая на табасаранском языке (в котором, кстати, сорок восемь падежей, и который занесён в книгу рекордов Гиннеса, как один из самых сложных языков мира) и заключалась, всего лишь, в большой информационной статье для «Экспресс-Хроники» о политической обстановке в кавказских автономиях, приоритетах населения и интервью с представителями различных партий.
Мы выступали в поход на вечернем поезде Тбилиси—Баку. В столице Азербайджана особых дел не имелось (для перевода на азербайджанский вовсе не обязательно выезжать из Тбилиси) и задерживаться там мы не планировали. В Баку нам предстояло провести один день, чтобы, чтобы опять же вечерним поездом выехать оттуда в Махачкалу. На этом месте чёткие планы экспедиции прерывались и начиналось неведомое, как у героев повести Конан Дойла «Затерянный мир». Мы не знали сколько времени займёт у нас дагестанский этап после которого на горизонте маячили Чечено-Ингушетия и Северная Осетия.
ГЛАВА 7
Железнодорожный состав качнулся и замер. Спустя несколько секунд он качнулся и замер снова. Поезд вёл себя так словно он колебался отправляться и раздумывал стоит ли рисковать. Наконец пассажирский эшелон Тбилиси – Баку, отбросил сомнения, решительно протрубил и тронулся, быстро набирая ход.
Скупое вагонное освещение заливало интерьер тусклыми канареечными оттенками. Это навевало хандру и отъездную тоску по дому. Щемило в груди и отчаянно хотелось, чтобы поскорее наступило утро. Мы заперли дверь купе на защёлку, наскоро перекусили холодными котлетами с помидорами, и не теряя времени завалились спать, поскольку весь завтрашний день нам предстояло провести на ногах шатаясь по чужому городу, в котором у нас к тому же не имелось никаких дел.
Вселенная жила своей жизнью – где-то пили чай с баранками, а где-то взрывались звёзды, всё было comme il faut и сыроватые простыни, плоские подушки, мерное покачивание вагона под перестук колёс – всё укладывалось в порядок вещей. Хаос танцевал с Гармонией, время сливалось с пространством…
В окне мелькал жёлтый свет придорожных фонарей, в котором виднелись размытые неясные контуры строений и деревьев, тонущих в темноте. Я сонно глядел на них зачем то борясь с искушением закрыть глаза, мне казалось, что быстро заснув, я пропущу что-то важное, какой то жизненный фрагмент, которого потом не вернуть и которого мне будет очень не хватать… Вот поезд замедлил ход и со скрипом остановился. В окно вплыло здание небольшого вокзала с часами и названием станции, в котором не хватало последней буквы. Я попытался его прочитать, но глаза сами собой закрылись.
Хорошо проснуться в залитом солнцем купе. Повсюду скользят яркие блики, они вспыхивают на никелированных полочках и на рукоятке двери, пробегают по столу и по лицам сладко спящих друзей улыбающихся во сне. Вагон не раскачивает, не слышно перестука колёс, а за окном живёт своей жизнью большая станция, оттуда доносятся – хриплые крики носильщиков, шутки встречающих, брань, свистки…