Охотники за голосами - стр. 18
Кузнечко с готовностью встал и потер руки, всем видом показывая радость, хотя внутри поморщился: и пить-то он не очень любил, а бурду всякую провинциальную не только не любил, но и, прямо скажем, опасался. Но чего не сделаешь ради большого проекта.
Они перешли за стол заседаний, уселись друг против друга, разделенные вдруг появившимся графином с бордовой жидкостью, блюдцем с толсто нарезанной колбасой и тарелкой хлеба.
– А выпить у вас тут, как я посмотрю, любят, весь город пьяный в рабочее время, Петр Ильич! Понятно, не в ваших силах, безработица! – сказал Кузнечко, глядя, как Глава разливает жидкость по стаканам. – Мне не полный, хорош, хорош…
Глава в предвкушении живительной дозы искренне и патриотично по отношению к своей малой Родине возразил:
– Василий Сергеич, да тракториста не найти, на большую зарплату, между прочим, сварщика из соседнего Пустозерска привозил! Поуезжала молодежь в столицы, работать некому, а работы что брусники на болоте, работай не хочу! Любят выпить, конечно! Но только по особым случаям, у нас тут строго, я даже Товарищеский суд возродил во всех муниципальных предприятиях, ежели кто этого дела хлебнет на работе или с похмелюги прогул совершит – сразу меры принимаем и чтобы ни-ни! Ну, чокнемся…
– Так, а сегодня что за праздник? – спросил Кузнечко, цокая языком от совершенно прекрасного, душистого напитка и пытаясь вспомнить вкус. – Б-а-а, Петр Ильич! Да я такой портвейн еще на втором курсе покупал через знакомую продавщицу в гастрономе! С тех пор и не встречал нигде! Где ж вы взяли такое чудо?
– В-о-о-от! Как можно не пить такой нектар народу, да еще когда на халяву! – Глава понизил голос, наклонился к гостю и продолжил: – У нас тут ликеро-водочный завод был в советское время, портвейн разливали. Как и все заводы, после перестройки его того, загубили в хлам, может, видели на въезде – по правой стороне развалины торчат! В-о-о-от, все, что можно было оттуда свинтить – давно посвинтили. А тут вспомнили мужички наши, решили еще прочесать развалины на предмет металлического лома, перекупщикам толкнуть, да нашли… железно-дорож-ну-ю ци-стер-ну! Глядь, а она полнехонька, пей не хочу, то бишь больше двадцати лет закупоренная и простояла! Вот как бывает! Ну, я, конечно, пытался это дело контролировать, да где уж там! Все тихо и незаметно разлетелось по частным канистрам земляков всего района, мне вон аж две фляги притаранили, уважают. И я тебе скажу, мил человек, бесполезно от такой амброзии людей ограждать, все равно пока не выпьют – не успокоятся, а вот ежели через колено, с цистерной этой, то не только губернаторские выборы, вообще можно сразу в отставку подавать, не будет жизни… Давай еще по бокальчику…
Кузнечко решил переходить к делу, пока после киношной ведьмы на дороге, беспризорной цистерны с советским портвейном, он совсем не утонул в провинциальной экзотике, да и сильно хмелеть очень уж ему не хотелось:
– А много ли, уважаемый Петр Ильич, из числа депутатов ваши люди? Надежные люди, которые выполнят вашу просьбу в том или ином рабочем вопросе?
– Да все, Василий Сергеевич! Все восемнадцать мои, кроме Клюки, чтоб ему пусто было, я ж уже лет пятнадцать на выборы хожу и своих вожу, те, кто были не мои – давно уже и не депутаты, хе-хе! Токо одним кулаком, иначе бардак и развал, как вот до меня еще было.