Охотники. Мегалиты Империи - стр. 25
Она уехала, оставив аромат духов и – на постели, где она спала – нечто легчайшее, невесомое, воздушное из одних лишь кружавчиков; Вениамин шарахнулся, едва завидев это, покраснел до ушей, словно мальчишка, и быстрее ветра вылетел прочь из гостевых комнат.
Все приготовления закончены. Оставить войну с упырями? Бросить безнадёжное занятие? «Вампиры плодятся быстрее, чем вы с охотниками убиваете их»? Значит, нужно ещё больше усилий. Значит, надо совершенствовать имеющиеся заклятья, улучшать процесс, сделать так, чтобы история мага Стефана Анноке, оказавшегося вообще беспомощным перед атакующим упырём, больше не повторилась – никогда и ни с кем. Ведь мы, проклятье, – маги! Нам подчиняются убийственные силы, в старину бывали чародеи, выходившие в одиночку против целого войска и обращавшие тысячи людей в груды обугленных и изломанных костей (что в конечном итоге и привело к созданию Конгрегации и соглашению, что волшебники не будут принимать участие в больших войнах, а, напротив, будут всячески способствовать всеобщему миру). А теперь мы дрожим, сталкиваясь с какими-то там кровососами! С паразитами, не способными даже воспроизводить себя без нас, людей!
Нет, стой, остановись. Тебе предстоит сложное дело, голове надлежит оставаться холодной.
Потайная лаборатория Вениамина мало чем напоминала другую, этажом выше, с рунной мельницей. Рабочий стол посредине, отполированная каменная плита со вделанными в неё петлями. Здоровенные бутыли вдоль стен, перевёрнутые, от них тянутся стеклянные трубки к колбам, установленным в нагревательных гнёздах – выглядит больше как алхимическая sanctum sanctorum[7], нежели как кабинет Большого Аркана у чародеев.
Наверху концентрические круги рун установлены в строгом порядке. Расположены по местам кинетические кристаллы-толкатели. Всё готово. Можно начинать.
Сам Вениамин облачился в рабочую накидку из особым образом выделанной кожи выверн, закрывавшую его с головы до пят. На руках – перчатки, лицо защищено маской и очками гномьей работы, волосы убраны под плотно затянутый капюшон. Он сейчас напоминал не чародея, а, скорее уж, чумного доктора, как они выглядели, пока маги не занялись вплотную этим бедствием.
Правда, с другими эпидемиями справиться пока не удалось…
Чародей подошёл к стене, быстро провёл рукой над камнями. Плиты с глухим шипением раздвинулись, из дыры повеяло ледяным холодом.
Ещё движение – и из морозильника выплыли ничем не поддерживаемые носилки, на которых лежало мёртвое тело.
Это был невысоклик. Крепкий и сильный по их меркам; несчастный случай – рубил дерево, ошибся, оступился и угодил под рухнувший ствол. Вениамин уже ничего не смог сделать.
Он, как сумел, постарался помочь безутешным родственникам. Погибший был славным малым – как и почти все в опекаемой магом деревне; и Вениамин сделал так, что в домовине бедняга лежал «ну точно как живой!».
И потом, ночью, вдвоём с Делией они извлекали тщательно закупоренный гроб из могилы; Вениамину приходилось очень, очень стараться, чтобы надгробие выглядело так же, как и раньше, во избежание у жителей Грибной Кручи даже и тени сомнений.
Он чувствовал себя в эти мгновения последним мерзавцем, но, с другой стороны, душа несчастного уже отлетела, её ждало посмертие, над которым чародей совершенно не был властен; тело же… зачем отдавать его червям и гнили, если оно может послужить правому делу?