Охотник желает знать - стр. 13
Майор подошел, поздоровался и извинился за опоздание.
– Пустяки, – улыбнулась Дарькина, – вы обещали отнять у меня полчаса, теперь у вас всего двадцать минут.
Алексей спорить не стал и спросил:
– Юлия Дмитриевна, у вашего бывшего супруга могли быть враги?
Дарькина задумалась, а потом пожала плечами.
– Как у всякого человека. Но такие, чтобы убить, – вас ведь именно это интересует? – вряд ли. Хотя, с кем Герман общался в последнее время, я не знаю.
– Не знаете, не имелось ли у него какого-нибудь серьезного заболевания, которое…
– Я поняла, – в своей манере перебила женщина. – Не имелось. Он был здоров как бык. Не болел ничем и никогда. А если вы думаете, что Дарькин мог покончить с собой из-за болезни, то ошибаетесь: ему очень нравилась жизнь. А богатая жизнь, вероятно, нравилась еще больше. Мы расстались, когда он только-только в гору пошел.
– А кому тогда могла быть выгодна его смерть?
– Хм, моему сыну, например. Ему осенью семь исполнится. Сын родился уже после того, как Герман ушел. А еще у него есть дочь от первого брака. Ей, наверное, сейчас лет пятнадцать. Только Дарькин написал отказ от нее. И теперь получается, что мой Максим – его единственный наследник.
– Почему написал отказ? – поинтересовался Алексей, воспользовавшись выражением собеседницы.
– Предыдущая бывшая жена попросила. Она вышла замуж за шведа, и тот захотел удочерить падчерицу. Дарькин спорить не стал, оформил все бумаги и отправил им. Мы с ним как раз начали вместе жить. У Германа есть отец, но они с ним совсем не общались, и жив ли он, я не знаю. Родитель в Таллине живет, Герман оттуда родом. А жена его первая, Инта Сомс, его одноклассница.
– Его первая жена – эстонка?
– Русская. Дед был эстонцем, от него фамилия и досталась. Звали ее Инной, но она сменила имя на эстонское, потому что там это выгодно. Сейчас она в Гетеборге, кажется, живет.
– Почему Дарькин уехал из Эстонии?
– Какие-то проблемы, связанные с бизнесом. Герман там по-мелкому крутился, а потом влетел вроде бы в историю, и кредиторы пытались на него надавить. Точно не знаю. И особо не интересовалась. Здесь он устроился на работу менеджером в фирму, которая занималась металлопрокатом, поставками запорной арматуры для мартеновских и доменных печей, и очень скоро продвинулся, в конце концов занял кресло генерального директора. И даже стал совладельцем. Хозяин переоформил на него часть акций, потому что очень ему доверял.
– А кто являлся владельцем фирмы?
– Некий Шинкарев из Новгорода. Тот был известным человеком, депутатом Госдумы.
Гречин посмотрел на часы. Время еще оставалось.
– Как получилось, что из совладельцев фирмы, которая занималась металлоизделиями, Дарькин переквалифицировался в практически единоличного хозяина крупной торговой сети?
Юлия Дмитриевна покачала головой.
– Не знаю. Повезло, вероятно. А вообще Герман был целеустремленным человеком. Я слышала только, что бывший его начальник Шинкарев продал свою долю, а позже то же самое сделал и Дарькин. Сколько получил, не в курсе, но, видимо, достаточно для того, чтобы купить часть акций «Сезама». И потом он мог увеличивать свой пакет. Думаю, у него в собственности едва ли четверть всех акций, но это все равно очень много.
– Семьдесят два процента, – уточнил Алексей. – Я звонил специалистам, и мне так сказали.