Охотник за истребителями. На «Аэрокобре» против асов Люфтваффе - стр. 21
Картина была очень тяжелая. Один из стоящих рядом моих товарищей тихо и задумчиво произнес: «Что же будет дальше?» В этом вопросе звучала растерянность и большая боль. Уже идет война, курсантам скоро в бой, а в бою будет гораздо тяжелей. Психологическая подготовка военнослужащих имеет большое значение, вот где прежде всего должны были проявить себя политработники! Вскоре в армию вернули упраздненный ранее институт комиссаров, наделенных властью наравне с командирами. Наш заместитель командира эскадрильи по политической части старший политрук Инкин стал комиссаром эскадрильи.
В скором времени нас, курсантов теперь уже первого отряда, перевели в Батайск. Инструктором в нашу летную группу был назначен старший сержант Юрий Соколов. Это был молодой, но уже сильный летчик, и его невысокое сержантское звание нас не смущало.
Мы начали летать на боевых самолетах-истребителях И-16. Опять, как когда-то при поступлении в аэроклуб, захватывало дух и не верилось – неужели наконец сбудется моя мечта, я буду истребителем? Характеризовали этот самолет как строгий в управлении, особенно на посадке. Справлюсь ли я? Но ведь другие справляются…
Прежде всего мы отработали рулежку на старых, отслуживших свой срок истребителях со снятой с плоскостей крыла обшивкой. Это было сделано для уменьшения подъемной силы крыла, чтобы курсант невзначай не поднялся в воздух. На этих машинах стоял старый двигатель М-22, в то время как на строевых И-16 устанавливались двигатели М-25, а позднее и гораздо более мощные М-62 и М-63.
Первый провозной полет по кругу на УТИ-4, инструктор показывает взлет и посадку. После приземления, на пробеге, я чувствую резкие и частые движения руля поворота – Соколов компенсирует разворачивающий момент винта, выдерживая направление пробега. Второй полет – в пилотажную зону, взлет и посадка самостоятельно под контролем инструктора. На взлете долго не могу поднять хвост самолета, наверное, его придерживает инструктор? В этот момент чувствую вмешательство Соколова, он прикладывает усилия на руль высоты, и самолет послушно поднимает хвост. Значит, инструктор полностью доверяет мне управление самолетом. Это придает уверенности. В зоне выполняем комплекс пилотажа. Машина очень нравится, слушается управления легко, маневренная. Хороший самолет! Буду на нем летать!
Летали мы в первую смену, подъем был в четыре утра. На аэродром шли обязательно с винтовками и противогазами; они должны были находиться при нас постоянно, даже при полетах, на этом настаивал наш комиссар Инкин. Позже разрешили ставить винтовки в пирамиды, но, будь его воля – он и в кабину бы их заставил брать. Вообще, когда комиссар приходил на старт, немедленно в полетах начинались задержки и перерывы. Излюбленным занятием Инкина была проверка правильности расположения стартовых знаков: то полотнище заставит передвинуть на двадцать сантиметров, то флажок переставить. При этом он останавливал полеты на полчаса, в то время когда нам была дорога каждая минута. Инструкторский состав возмущался, жаловался командиру эскадрильи, но сделать что-либо было нельзя, права комиссара не уступали правам командира. Сколько вреда принес наш комиссар своей показной работой! Видно было, что он ничего не понимал в специфике летного дела.