Охотник на вампиров. Тьма - стр. 12

Меня накрыла тень, стало легче, но кожа по-прежнему пылала, точно я опрокинул на себя чайник с кипятком. Кто-то подхватил меня под руки и потащил в дом. Сопротивляться не было сил, я повис на своем спасителе. Только когда вновь очутился в безопасности четырех стен, надежно скрывавших меня от солнца, позволил себе расслабиться. Но ужас, что сковал меня по рукам и ногам, не спешил уходить. Подобно червю в мое сознание проник безграничный страх перед звездой по имени Солнце. Судя по ощущениям, он поселился там на ПМЖ, свив себе уютное гнездо где-то между желанием чужой крови и осознанием собственной смерти.

Постепенно тело остывало. Лишь несколько островков из числа тех, что пострадали больше других, продолжали тлеть. Но эту боль можно было терпеть. Я огляделся и понял, что каким-то непостижимым образом снова очутился в своей камере. Дверь, естественно, плотно заперли. Неподалеку валялась бутылка из-под Кока-Колы, доверху наполненная кровью.

Я неторопливо смаковал мой личный заменитель Колы и думал о перспективах на будущее. До чего же гадко все получилось! При одной мысли об Амаранте внутренности сводило судорогой. Я был чертовски зол, просто сходил с ума от ярости и меньше всего желал её видеть.

– Нет ей прощения! – ожесточенно шептал я во мраке камеры, раз за разом все больше убеждаясь, что так и есть.

Наконец, пришло решение. В тот момент мнилось, что только так я и могу поступить, что другого пути нет. Возможно, во мне говорил голодный молодой вампир. Он не был склонен к сантиментам и страдания других, впрочем, как и его собственные, его мало заботили.

Придумать план было несложно. В этот же день я принялся претворять его в жизнь.

Ночь в зимнем лесу похожа на сказку. Деревья-великаны тянут голые ветви к звездному небу подобно молящимся в храме. В едином религиозном порыве они взывают к Богу, прося того о скорой весне. Снежные барханы надежно защищают корни от стужи, поблескивая серебром в свете луны. Кажется, будто по земле расстелили ковер, сотканный из млечного пути. Снежинки медленно танцуют вальс под музыку ветра. Холодная, нетронутая красота зимнего леса поражает аскетизмом. Здесь ощущаешь себя чужестранцем, случайно забредшим на чужую и, вероятно, враждебную территорию.

Стоило подумать о недоброжелательности леса, как правая нога по колено провалилась в сугроб. Пришлось ухватиться за ближайшее дерево и что есть силы потянуть ее вверх. Но вместо ожидаемого эффекта – освобождения – вторая нога тоже ушла под снег. Я замер, оставив попытки выбраться, и с тоской подумал, что Эмми ни за что бы ни попала в подобную ситуацию. Даже став вампиром, я удивительным образом сохранил присущую человеку неуклюжесть.

Одинокая снежинка несколько раз обернулась вокруг своей оси и приземлилась прямо на кончик моего носа. Я ожидал, что она растает, но снежинка чувствовала себя превосходно. Температура моего тела была ненамного выше температуры воздуха.

Я поднял руку и поймал несколько подружек бесцеремонной гостьи, что уютно расположилась на моем носу. Её товарки пристроились у меня на ладони, да так и остались там лежать нетронутыми. При желании я мог рассмотреть замысловатый узор каждой из них.

Стряхнув снежинки с руки и носа, я встал на корточки и осторожно выбрался из сугроба. Присел у ближайшего дерева и посмотрел в ту сторону, откуда пришел. По сверкающему подобно россыпи бриллиантов снегу тянулась вереница следов. Их оставили мои босые ноги. Уже более двух недель зимний лес служил мне домом. С рассветом я глубоко закапывался в снежные сугробы, чтобы солнце не могло меня достать. А по ночам продвигался дальше, надеясь, что однажды лес закончится, а там… что делать после этого, я не придумал. Две недели голодовки плохо сказались не только на моем физическом состоянии, но и на умственных способностях. Я всё чаще ловил себя на том, что выпадаю из жизни, порой не понимая, куда и зачем бреду.