Охота на ведьм - стр. 7

Охотник окинул взглядом столы, приметил за одним из них одиноко скучающую худосочную девицу в застиранно-синем плаще послушницы поверх рубашки и мальчишеских штанов, подошел и без поклонов и представлений спросил:

– Нужны монеты?

У девицы жадно загорелись глаза: послушницам всегда были нужны деньги. Нельзя сказать, чтобы в монастыре будущих монахинь держали впроголодь, но и не тратили слишком много средств, ведь не каждая из них могла впоследствии принять сан и служить церкви своей верой. Да не каждая и хотела. Зато получив плащ послушницы, можно было не сильно опасаться дурных людей, потому что исцеление требуется всегда и всем, хоть добряку, хоть злодею. Да и действовало на всех одинаково.

– Пойдешь с нами – получишь три серебряка.

– А этим двоим почему больше пообещал? – хитро прищурила карие глаза девица.

– Потому что, если они хорошо свое дело сделают, тебе вовсе ни о чем заботиться не придется.

Пусть послушнице явно не хотелось признавать правоту охотника, она скривилась, но кивнула, тряхнув плохо вымытыми темными волосами:

– Считай, сговорились.

Марк повернулся к трактирщику и, указывая на девицу, сказал:

– И ей заплатишь. Три монеты.

– Не извольте беспокоиться, – пробасил Жанно и, справедливо полагая, что больше нет нужды стоять на жарком солнце, ушел в кухню.

– Вот теперь можно отправляться, – решил охотник.

Послушница поднялась с лавки, забирая прислоненный к столу посох, навершие которого было обернуто тканью, и бодро последовала за нанимателем. Разбойники чуть поотстали, видимо собираясь договориться о том, как будут действовать на месте, но это Марка больше радовало, нежели печалило. Хотя и девица оказалась не лучшей собеседницей, чтобы скоротать путь.

– Здешняя?

– Не-а, – протянула послушница.

– Тут ведь поблизости нет монастырей, насколько я знаю.

– Нету.

– Далеко же тебя от вотчины занесло.

– Ага.

Разговор никак не мог склеиться, и Марк легко догадывался, почему. Послушницу эту, скорее всего, либо выгнали, либо сама сбежала: посох от любопытных глаз прячет, плащ застирала так, чтобы издалека уж точно никто не опознал его цвет, а вышитые кресты потерла до неразборчивости. Сметливый взгляд, разумеется, поймет, кто перед ним, а всем остальным не надо знать, что за девица странствует из города в город.

– Исцелять-то умеешь?

– Сомневаешься? – сузила глаза послушница.

– Да с чего бы? – делано изумился Марк. – Так спрашиваю. Из любопытства.

Вместо ответа девица принялась на ходу разматывать полотно, под которым скрывалось навершие послушнического посоха, а когда витое дерево сверкнуло на солнце лоснящимся боком, взмахнула орудием своего труда, словно чуть целясь в сторону охотника.

В разгар дня при ярком солнечном свете трудно было заметить россыпь искр, метнувшихся от посоха к человеку, но услаждение взоров и не было главной ее целью: усталость сняло как рукой, да к тому же затянулась царапина, полученная Марком накануне по собственной неосторожности.

– Умеешь, – признал охотник.

– А то! – надменно подняла подбородок девица.

– А чего при монастыре не сиделось? Могла же в монахини выбиться, как я погляжу. Силенок-то много.

– Нужен мне этот монастырь! – фыркнула бывшая послушница. – Молитвы с утра до ночи и с ночи до утра да вечное ожидание.

Марк подумал, что его как раз подобное времяпровождение устроило бы лучше всякого другого, а вместо того приходится бродить по закоулкам Империи в обществе незнамо кого.