Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию - стр. 19

. Филипп, которому на тот момент исполнилось двадцать семь лет, был настоящий атлет, и его крестник не скрывал своего восхищения, общаясь с ним как с отцом, которого ему всегда хотелось иметь. Он продолжал превозносить его и двадцать лет спустя, о чем свидетельствуют слова, сказанные испанскому послу: «Я по-прежнему держу его портрет в одной из комнат моих покоев, которую я называю комнатой Филиппа, и это моя любимая комната во дворце не столько из-за названия, сколько из-за того, что он был моим крестным отцом». Он помнил об этом всегда и даже в последние месяцы жизни продолжал покупать «ароматы для комнаты герцога Филиппа»^>37.

Впрочем, покинув Англию, Филипп прожил недолго: прибыв в Кастилию, он через полгода умер от лихорадки, оставив Хуану полноправной королевой Кастилии и наследницей Фердинанда II в Арагоне. Чтобы укрепить контроль над Кастилией, Фердинанд упрятал дочь в монастырь неподалеку от Бургоса, а потом в замок Тордесильяс и правил страной вместо нее. Поступая таким образом, он заботился о том, чтобы в дальнейшем престол объединенного испанского королевства перешел к Карлу Гентскому, который пока находился на попечении своей тетки, Маргариты Австрийской, назначенной императором Максимилианом управлять габсбургскими Нидерландами^>38.

Между тем Генрих VII переориентировал свою дипломатическую политику в попытках укрепить связи с Максимилианом и набирающей силу династией Габсбургов, ветви которой распространялись по всей Северной Европе, что было вполне обоснованно в свете событий, развернувшихся на международной арене. Вторжение войск короля Франции Карла VIII в Италию в 1494 году перекроило карту Европы. На последующие семьдесят пять лет Италия стала местом столкновения политических интересов. Главными полями сражений были герцогство Миланское, которым правил герцог Лодовико Сфорца (затем власть там захватил Карл), и Неаполитанское королевство, на власть в котором претендовал он же, однако в итоге оно перешло под власть Фердинанда II Арагонского. Отчаянная борьба велась как между отдельными городами Италии, так и между городами и более могущественными республиками. Флоренция и Пиза, например, десятилетиями вели междоусобные войны, отвоевывая друг у друга богатую добычу; Венеция, благодаря удачному расположению на Адриатике могущественная и богатевшая с каждым годом за счет развития торговли как в Средиземноморье, так и далеко за его пределами, всегда вызывала зависть и рассматривалась как сильный союзник или противник, но чаще как лакомый кусок. Сложная политическая ситуация усугублялась тем, что папа римский, будучи как духовным, так и светским лидером, которому принадлежала огромная территория в Центральной Италии – Папская область, зачастую не только поддерживал, но и поощрял войны. В довершение всего Максимилиан, несмотря на австрийское происхождение, заявил о своих правах на власть в нескольких итальянских городах. После смерти Филиппа он открыто заговорил о своих намерениях выдворить французов из Ломбардии и прибыть в Рим или Болонью, чтобы там папа римский короновал его как императора Священной Римской империи.

Свою роль сыграла и внутренняя политическая обстановка в Англии. Ни один английский город или регион не был так сильно вовлечен в экономические и политические процессы, как Лондон, чьи торговые интересы были на стороне габсбургских Нидерландов. Дело в том, что международные торговые сети и банковские системы Северной Европы концентрировались вокруг так называемых «ярмарочных» городов (англ.