Охота на Истинную - стр. 20

– Нет, почти не болит. Папа, если бы они хотели нас убить убили бы сразу, да? Но ведь мы ее живы. Ты жив! Что они хотят от тебя? Ты должен им денег? Так может, ну этот дом, продадим. Я деньги копила. Все, что ты мне давал, я не тратила. Я много накопила. Может, хватит этого, чтобы нас отпустили?

– Все образумится, дочка, только не волнуйся.

В комнату входит один из амбалов. Охранник. От него дико воняет немытым мужиком. Так и хочется вывернуть содержимое вчерашнего ужина. Да, нас кормят. Вот и сейчас он принес очередной обед на подносе.

На удивление в нас пичкают не кашу на воде, а очень сносную еду, только она все равно поперек горла. Первый день, когда я очнулась и поняла, что мы живы, но взаперти, я ничего не ела. Есть только начала на второй день и то под вечер, под уговоры отца.

Сильная боль в ноге не давала думать ни о чем, тем более о еде. Но потом пришел врач. Кажется, он сделал все, чтобы боль утихла.

Этот мужчина совершенно не похож на тех, кто здесь есть, кого я уже успела увидеть. Но просить его о помощи сбежать даже не думала. Было ясно, что он оборотень. К счастью, с человеческим отношением. Он заботливо обрабатывал мою рану и делал перевязки. Я не дергалась, но на самом деле очень хотелось вывернуть свой острый язык наружу. Знал бы отец, какие словечки крутятся в моей голове – выпорол бы, не гнушаясь ситуации.

О том, что отец знал этого врача, я поняла, как только они встретились взглядами. Зато, как только боль в моей ноге утихла, мои мысли не покидало одно… Я все время думала о том монстре, который надвигался на нас. Надеюсь, он сдох в муках.

– Вячеслав жив? – неожиданно спрашивает отец у охраны.

– Да.

Стоило охраннику выйти за дверь, я повернулась к отцу, игнорируя еду.

– Папа, почему ты все время интересуешься, жив ли Вячеслав? Это тот, на кого ты работаешь? Он что при смерти?

– Похоже, что нет.

Ничего не понимаю.

Еда снова не лезет. Вожу ложкой по тарелке, размазывая содержимое. Грустно. Хочу услышать маму. Она, наверное, с ума сходит. И, несмотря на то, что ей якобы позвонили и что-то уже донесли, мне страшно представить, что именно. Скорее всего, ей угрожали, чтобы она не дергалась, иначе нас убьют. Да, наверное, так и есть.

Время от времени, глядя на отца, я замечала смену его настроения. Он был то обеспокоен, то наоборот, невозмутим. Но я не решалась что-либо спросить. Я очень боюсь услышать от него правду, которую не смогу принять. Я не маленькая, понимаю, что наше заточение здесь – явление недолгое.

– Пап, что с нами будет?

– Я не знаю, милая, но я обещаю, я сделаю все, чтобы тебя отпустили. Они не тронут тебя.

– А ты?

– Не думай обо мне.

– Мама, уверенна, волнуется за нас. Наверное, всех на уши подняла.

Папа печально вздохнул и прижал меня к себе.

Тишина и замкнутое пространство сводят с ума. И везде этот белый больничный ужасный цвет. Словно мы запертые психопаты. Кажется, так оно скоро и будет выглядеть.

Снова открывается дверь. На пороге стоит лысый мужик, который кивает отцу, в глазах которого неожиданно вспыхивает страх.

– На выход.

– Нет! Нет! Папочка!

– Все будет хорошо, милая, не плачь, – он обнимает меня и целует в макушку, но оборотень хватает его и насильно вытаскивает из комнаты.

– Не уводите его, пожалуйста! Он ни в чем не виноват!