Охота на Елену Прекрасную, или Open-Air по-русски - стр. 30

Тут мы слегка приуныли – в надвигающихся сумерках строение выглядело довольно зловеще. Высокие стены, построенные как минимум с полсотни, если не больше, лет назад, крошечные узкие окошки на такой высоте, что и Кеша вряд ли дотянулся бы. Скаты кровли уходили к небу, словно это был не амбар, а готический замок. Вход виден не был, а подступы к амбару перегораживал забор из жердей. Борька воровски огляделся и шепотом спросил:

– Рискнем здоровьем?

– А что нам остается? – тоже шепотом ответила Сонька.

До этого частная собственность бляховцев нас не слишком смущала, ведь мы подходили ко дворам открыто, можно сказать, нахально, а тут и дома не видно – он весь скрывался за чудовищным амбаром. Так что налицо незаконное проникновение.

– А хозяин кто? – деловито поинтересовался Кеша.

– Да черт его знает, я тут ни разу не был, – ответил братец. Ага, он вообще, кажется, ни разу не блуждал по деревне, приставая к крестьянам с униженными просьбами продать десяток яиц. А я бывала, но никого не видела, а потом старалась на этот негостеприимный край Бляховки не заходить: тут если и встречались люди, то совсем уж необщительные, словно раскольники из старых кинофильмов.

Мы ещё некоторое время топтались у изгороди, для порядка призывая хозяев, но в ответ даже собаки не лаяли. Прикинули, что попасть к воротам можно только обойдя почти половину деревни – дворы тут со временем срослись огородами и картофельниками, без всяких проходов. И ещё не факт, что, обойдя эту конгломерацию со стороны реки, мы не выясним, что заходить нужно было от леса – тут ведь сам черт ногу сломит.

Сонька первая, согнувшись в три погибели, пролезла под жердями, я шмыгнула за ней, Кеша перемахнул поверх ограды, а упитанный Борька долго кряхтел, но всё же протиснулся, оторвав одну жердину и затем ловко пристроив её на место. Да, сегодня у меня был день лазания по чужим огородам.

Затаившись в подсолнухах, мы огляделись. Всё было тихо, только ветерок раскачивал ветки старой яблони. Цепочкой, словно партизаны, мы приблизились к амбару и прошли вдоль его стены. За углом была дверь, а на ней висел здоровенный замок. И его явно не открывали лет десять – отверстие, куда вставлялся ключ, заросло ржавчиной. Да и дужка, продетая в железные скобы, выглядела не лучше. Интересно, живы ли хозяева? А если живы, почему забросили такую крепкую и вместительную постройку?

Я оглядела открывшуюся часть двора. Отсюда был виден угол дома – древней избы, вросшей в землю чуть ли не по подоконники. Удивительно, но на окошках белели чистые занавески, за стеклами цвела герань, а у стены стоял велосипед. Значит, хозяева должны быть дома. Мне стало слегка не по себе.

Борька тоже сообразил, что выглядим мы не очень красиво – вылезли из-за амбара с и непонятными намерениями пялимся на чужой велосипед.

– Эй! – крикнул он и помахал рукой, словно прилетевший в дружественную страну с визитом президент. – Есть кто дома?

Если бы во дворе была собака, с ней после такого вопля непременно случилась бы истерика. Но собаки, похоже, не было. Да и занавески на окнах не колыхнулись. Мы уже смелее прошли вперед, прикидывая, куда нам направляться дальше, как вдруг откуда то сверху зловеще прозвучала команда:

– Ложитесь!

Уж не знаю, кто лег первым, но мы с Сонькой плюхнулись на одуванчики и какую-то ещё сорную травку практически одновременно. Я вжала голову в плечи, ожидая, что сейчас откуда-нибудь выскочат преступные личности во главе с А. Ю. Опухликовым и учинят над нами расправу.