Огонь веры - стр. 4
– Вот видишь, сын! Пройдёт совсем немного времени – и у тебя будет твоя собственная флотилия!
– Но я не хочу свой собственный! Я хочу плыть на этом! С тобой! – молодой королевич нахмурился ещё сильнее и уже вот-вот был готов расплакаться прямо на набережной Свирелей.
Король, предчувствуя скорое поражение, решил пойти в наступление:
– Не хочешь свою флотилию?! А как насчёт своего меча? – и выпрямился, а после отстегнул ножны с клинком от пояса и протянул их своему сыну.
– Василий, но… – в глазах королевы вспыхнула тревога. Горану явно взволновало это решение, и было от чего побеспокоиться! Клинок Орлевир – святыня рода – издревле передавался от отца к сыну ещё в те времена, когда Некриды ещё даже не ступили на энелианскую землю. Василий знаком велел жене замолчать, а сам при этом смотрел только на Михаила. В глазах молодого королевича росло восхищение – настоящий боевой меч! Прошедший через сотни битв, а после них ещё через сотню! Это был не тот глупый, детский кинжал, которым он учился фехтовать в Ланаре. Меч, который служил десяткам поколений Некридов, теперь принадлежал ему!
Мальчик медленно протянул за ним руку, и отец отдал ему меч, а Михаил вцепился в него обеими руками и стал с восторгом рассматривать расписные ножны и рукоять, украшенную драгоценными камнями, не в силах поверить в происходящее. Король, ныне оставшийся безоружным, положил руки на пояс. Государь был доволен, видя восхищение в глазах сына.
Людек Северин и Данаир Вирский с любопытством и обеспокоенностью смотрели на реликвию королевского рода в руках малолетнего королевича. По рядам горожан, из тех, что стояли ближе всех, пошёл шёпот. А после те, что стояли впереди, оборачивались назад и рассказывали задним о том, что только что сейчас произошло. Гвардейцы перестали смотреть перед собой и все как один начали глядеть на Михаила, и их можно было понять: как второй сын короля Михаил должен был в своё время возглавить войско, так что сейчас их будущий воевода получил своё первое настоящее оружие. Данаир, почуяв неладное в рядах гвардейцев, оглянулся назад и бросил строгий взгляд на воинов, и порядок вновь был восстановлен.
– Но, дорогой, а как же Павел? – Горана всё же подступила к своему супругу, напоминая тому о старшем сыне, остававшемся в столице.
А Василий лишь отмахнулся:
– Не стоит беспокоиться о мальчике. Он получит мою корону, а власть золота намного больше власти стали.
– И всё же! Меч передавался от отца к старшему сыну многие столетия!
– Горана, возлюбленная моя жена, я прекрасно знаю историю своего рода, можешь мне поверить. И я прекрасно знаю, что лучше для моей семьи. Если даже Павел не одобрит моего решения сейчас, то когда-нибудь он поймёт, что это было лучшее решение. Я верю в своего сына. Я верю в них обоих.
Горана покачала головой:
– И всё же он будет расстроен. Ему ведь всего только одиннадцать…
– Уже одиннадцать! Совсем скоро он сможет стать королём, любовь моя! Пора ему и думать по-королевски.
– Если позволит ваше величество, то ваше решение, проникнутое большой заботой о Михаиле, – с лёгким поклоном обратился к королевской семье Клар Отмар, – чрезвычайно благоразумно в той связи, что может воспитать в наследнике тягу к скромности и неприятие алчности.
– Вот как? – недоверчиво поднял бровь монарх. – Может быть, будет и так, может, и так.