Огонь, мерцающий в сосуде - стр. 15
Воздух казался спертым, я боялась, что упаду в обморок, подошла к гробу на негнущихся ногах. Лицо брата, отрешенное, чужое, вызвало странные чувства: удивление, боль, а еще любопытство: как это – вдруг не быть? Я вслушивалась в слова священника, наблюдая за пламенем свечи, Алла громко всхлипнула и ухватилась рукой за гроб.
– Прощайтесь, – сказал священник.
Алла зарыдала, закрывая лицо ладонями, а я поцеловала брата и сделала шаг назад. Бессонов наклонился к нему, и мне на миг показалось, что муж улыбается.
Сразу после кладбища поехали в ресторан, но на поминках мы с мужем пробыли недолго. Подозреваю, все вздохнули с облегчением, когда мы покинули зал.
– Завтра мне надо быть в Москве, – сказал Бессонов, садясь в машину. – Поедешь со мной.
«Похороны брата лишь незначительный эпизод, – мысленно усмехнулась я. – Завтра он о Борисе уже забудет». А вечером, глядя в огромное кухонное окно, я думала, что опять не увижу Генриетту. Два дня, три? Вошел муж, посмотрел недовольно.
– Отправляйся спать.
Я поднялась и покорно пошла в спальню. Но уснуть не могла. Таращилась в темноту, боясь пошевелиться, и глотала слезы. А потом услышала, что звонит мой мобильный. Телефон лежал в холле на тумбочке. Только один человек мог мне звонить. Я выскользнула из постели с бешено бьющимся сердцем. Если муж проснется... В темноте я не видела его лица, но он не шевельнулся, дышал ровно. Аккуратно прикрыв за собой дверь, я бросилась в холл. Мобильный замолчал где-то на полдороге. Я схватила его, нажала кнопку вызова и услышала голос Генриетты:
– Инна, прости, что звоню так поздно.
– Ерунда, я так рада тебя слышать. Мы не виделись сегодня...
– Я хотела попрощаться с тобой, – сказала она каким-то чужим голосом. – Не могла не попрощаться... Ты единственный близкий мне человек. Вспоминай меня иногда...
– Ты уезжаешь? – заволновалась я.
– Нет, – ответила она после паузы, показавшейся мне мучительно долгой.
– Тогда в чем дело?
– Я больше не могу, Инна. Все бессмысленно. Я больше не могу...
– Что ты говоришь? Где ты?
– На пешеходном мосту, помнишь, мы стояли там и любовались рекой...
– Что ты там делаешь в это время? Я сейчас приеду, – в отчаянье предложила я.
– Нет. Ничего не нужно. Прощай.
С минуту я слушала короткие гудки, беспомощно оглядываясь. Набрала номер, но Генриетта не ответила. Я проскользнула в свою комнату, торопливо оделась, больше всего на свете боясь, что муж проснется. Схватила сумку, мобильный...
Ночью охраны в доме не было, я открыла входную дверь и, больше не заботясь о том, что муж может меня услышать, побежала к калитке.
Мне повезло, на пустынной улице я увидела свободное такси.
– На набережную, – бросила водителю, с трудом сдерживая дрожь. – К пешеходному мосту. – Взглянула на часы: пять минут второго.
До набережной мы доехали за десять минут. Водитель свернул к пристани и спросил с сомнением:
– Вам действительно сюда?
Я сунула ему в руки деньги, торопясь поскорее уйти.
Узкий мост над рекой, освещенный желтоватым огнем фонарей, был пуст.
– Генриетта! – отчаянно закричала я. На миг меня ослепил свет фар той самой машины, на которой я приехала, она быстро удалялась, а я продолжала оглядываться. Мои крики, нарушившие тишину, так и остались без ответа: ни звука шагов, ни силуэта, мелькнувшего вдали. Я была здесь одна.