Огнев на линии любви - стр. 11
Там и сиськи что надо, и талия. И задница аккуратная, как люблю.
«САНЯ ДОЛБОЯЩЕР!» – снова проносится в моей голове бегущей строкой.
– А почему ты без своей подружки? – спрашивает Файер язвительно. – Я думала, вы теперь вместе везде ходите, Саш. И домой, и на улицу, и в «Бургер Кинг»…
Я прячу улыбку, опуская голову. Сучка!
– Зая, ну хватит, – удрученно просит Саня. – Антоха мне помочь вызвался.
Он боится, что ты ему уши отгрызешь и в зад вставишь, Зая Терминаторовна!..
Опершись плечом о стену, пока бывшие обмениваются утренними любезностями, молча изучаю стройную невысокую фигурку в атласной белой пижаме.
В паху становится тесно.
И снова здравствуйте!
От греха подальше перемещаю взгляд на обстановку. Просторный коридор, двери из темного дерева, обои в теплых персиковых тонах, натяжные глянцевые потолки. На стенах картины в рамках, цветы. Вход в гостиную венчают тяжелые шторы – вот это лишнее.
Неплохой концлагерь у Санька. Уютный и чистый. Домашний. Я больше уважаю современные мотивы: минимализм, светлые оттенки и открытые пространства. Это тоже профдеформация, потому что так тушить легче. Но в набитой мебелью квартире Фюрера чувствую себя вполне сносно и безопасно, конечно, если комод, наполовину загораживающий проход, убрать.
– Вот, – резко открывает неЗая высокий, встроенный в стену шкаф. – Все твои вещи. Забирайте и уходите.
На меня украдкой поглядывает. Кулачки сжимает. Нервничает.
Сумок шесть. Все разных размеров. И гантели сверху.
Санек, понимая серьезность намерений Есении, срывается на бабские эмоции и начинает тарахтеть:
– Давай поговорим, Есь. Ты должна меня понять. Просто обязана. Это все досадная случайность. Я ничего такого не хотел. Ну, прости.
– Забирай свои шмотки и вали, – указывает на дверь училка.
Разъяренная, взъерошенная. Самый сок!..
Почесывая короткую бороду, продолжаю за ней наблюдать. Она зыркает на меня. Фыркает. Мол, че смотришь? Я пожимаю плечами и снова пялюсь.
Хочу и смотрю! Кто мне запретит?
– Зай. Выслушай меня, – продолжает ныть Саня. – Мы ведь три года вместе. Мы детей хотели.
Я удивленно на него смотрю. Серьезно, блядь?
– Вспомни, Есь, сколько хорошего у нас было. Ты. Я. Анапа. Помнишь… на пляже?
Училка краснеет так, что мне становится забавно.
А ты горячая штучка, Есения Педагоговна… В общественном месте прелюбодействовала.
– Заткнись, – цедит она экс-парню.
Остренький подбородок предательски дрожит.
Я громко вздыхаю и покашливаю, мысленно отвешивая подзатыльник Сане. Мол, давай, друг. Дожимай. Не видишь? Девочка готова.
До Зародыша доходит не сразу.
Упав на колени, он сжимает тонкую талию и лицом утыкается в плоский животик.
– Есень, ну прости дурака, – хрипит сдавленно.
Растерянно на меня взглянув, Есения неуверенно приобнимает Саню за плечи и всхлипывает.
Ну-с, хватит с меня.
На этом моменте выхожу на лестничную клетку и начинаю спускаться вниз. Преодолев пролет, скачу обратно.
Вежливо стучусь к соседке, игнорируя желание посмотреть на дверь напротив.
– Здравствуйте. Что там у вас случилось? Давайте я попробую исправить, – обращаюсь к Аде Львовне.
– А вы умеете? – спрашивает она строго, складывая уточкой красные губы. – Из розетки старый провод выпал. А электриков не дождешься. Боюсь, как бы не загорелось. Да вы проходите, молодой человек. Обувь можете не снимать.