Огненный город - стр. 3
Люк нащупал в темноте массивный деревянный стол и несколько пустых бочек. В воздухе пахло плесенью и чем-то кислым, и запах этот прилипал к телу, лез под кожу. Кайнестон был не из тех поместий, где имелись подземные казематы, да и Джардинам не нужно было запирать людей, чтобы сделать их безопасными для себя. Скорее всего, его посадили в винный погреб, которым давно перестали пользоваться.
Это означало, что жизнь в поместье продолжает идти своим чередом. И сотни Равных по-прежнему наводняют Кайнестон. Столько событий произошло после бала, на котором погиб канцлер Зелстон: разлетелось осколками и было вновь восстановлено Восточное крыло, состоялся суд над ним, на суде столкнулись в схватке Крован и Джексон, исход схватки обернулся для Джексона катастрофой. Равные, несомненно, задержатся в поместье Джардинов, чтобы все это как следует обсудить. И потому рабы непрестанно носятся по лестницам – мечутся между кухней и подвалом.
И у одного из них есть ключ от этого винного погреба. Или кто-то из них может замолвить словечко Аби, и она обязательно разыщет ключ.
Не желая даром тратить время, Люк несколько часов кряду колотил в дверь, чтобы привлечь внимание. Когда кулаки начали гореть от боли, он принялся бить в дверь ногами, хотя понимал, что никогда не сможет ее вышибить. Он кричал, пока не охрип, дал голосу отдохнуть и продолжил колотить, потом снова принялся кричать.
Но все эти физические усилия не были столь изнурительными, как путаница в голове. Любое логичное рассуждение заходило в тупик и повергало его в полное замешательство.
Кто-то убил Зелстона, и убил руками Люка. Люк не хотел, но он это сделал. Джексон защищал его. И все же Джексон был аристократом, Равным, и, значит, он обманул и предал его. События последних суток сплетались в запутанный лабиринт, в котором Люк блуждал и не находил выхода.
День подошел к концу, а его так никто и не услышал. Люк, изможденный, привалился к двери и сполз по ней вниз. Должно быть, он так и уснул под дверью. А проснулся оттого, что она открылась, и Люк свалился на сапоги стоявшего на пороге человека.
Трудно было рассмотреть, кто это, потому что в одной ладони, как в чаше, человек держал свет, яркий, точно свет звезды.
– Я не спасательный отряд, – сказал Сильюн, – прости.
«Вставай! – приказал Люку его внутренний голос. – Беги!»
Но он настолько обессилел, что тело отказывалось повиноваться. Ни налитые свинцом ноги, ни разбитые руки не хотели слушаться. Люк открыл рот, но оттуда вырвался только какой-то нечленораздельный хрип. Юный хозяин поморщился и вытащил носки сапог из-под беспомощно лежавшего тела Люка.
Сильюн погасил пальцами свет. Люк почувствовал, как в темноте Сильюн склонился над ним, одну руку он положил ему на затылок, касаясь грязного ворота белой рубашки, второй сжал ему виски. От прикосновения Люк содрогнулся. Когда Равные причиняют боль телу, они всегда что-то повреждают внутри.
Но Люк не почувствовал никакой боли.
– У меня есть несколько вопросов, – прошептал Сильюн. – И сейчас ты – мой шанс найти на них ответы.
Прохладные мозолистые пальцы Сильюна скользнули по щеке Люка. И когда он взял его за подбородок, у Люка в голове промелькнула безумная мысль – парень хочет его поцеловать. Но все оказалось намного интимнее и значительно хуже, чем он предполагал. Что-то внутри у него сжалось и судорожно дернулось от прикосновения Равного.