Огненное погребение - стр. 17
Нашел? Хорошо…Сейчас подключусь…(Андрею.) Я зашпилю, на полчаса где-то делов?
Летняя кухня на веранде, накрытый стол, водка. За столом сидят Андрей, Люба и Ксения, жена Кабана.
У Ксении вид отставной танцовщицы стриптиза, агрессивный макияж, лицо опухшее, алкоголическое, брови слишком высоко татуированные, от этого лицо Ксении приобрело кукольный, удивленный вид.
КСЕНИЯ: Да где ж он там, блядь…
АНДРЕЙ (Любе): Сходи позови Саню. А то вон Ксюха уже газует не на шутку.
Люба выходит из-за стола, идет во двор. Двор, Люба подходит к сидящему на лавочке Кабану, тот держит в руке коммуникатор и смотрит на экран.
ЛЮБА: Саша, вас там зовут…
КАБАН: Дальше!
ЛЮБА: Э-э… Вас там жена зовет.
КАБАН: Дальше!
ЛЮБА: И Андрей. А жена газует. Не на шутку.
КАБАН: Стоп, сбрасывай! Шесть тысяч получилось, возьми у них, сколько есть, и на базу.
Поворачивается лицом к Любе, на том ухе, которое она не могла видеть, закреплен «Bluetooth».
Чего тебе?
ЛЮБА: Пойдемте ужинать.
КАБАН: Ксюха косая уже?
ЛЮБА: Нет, вас ждут. (Показывает рукой на коммуникатор.) А это что?
КАБАН: Игра такая. Знаешь, в шахматы, по переписке?
ЛЮБА: Знаю.
КАБАН: Вот то же самое, только в карты. (Протягивает Любе коммуникатор, как фокусник карту, когда предлагает ее запомнить, на экране заставка «POKER. Hattab edition».)
Вечер, пустынный пляж, сезон окончен, от летних кафе остались каркасы из металлических труб, на набережной маленького поселка стоит автомобиль, играет музыка. На каменном парапете набережной сидят два человека: Китай, огромный, атлетического сложения, и Гитлер, маленький, худощавый. Оба в возрасте, с сединой. Они курят папиросу с травой, неторопливо беседуют.
КИТАЙ: Ну и какого хуя мы здесь столько сидим?
ГИТЛЕР: Кабана ждем.
КИТАЙ: Долго он что-то.
ГИТЛЕР: Это мы покурили, тебе долго.
КИТАЙ: Опять с ним барыги не рассчитываются?
ГИТЛЕР: Хорошо бы, бабла поднимем.
КИТАЙ: Кто спорит.
ГИТЛЕР: Ты книгу прочел?
КИТАЙ: Начал. Херомантия сплошная.
ГИТЛЕР: Да ну, какая там херомантия. Не живи прошлым, не живи будущим, живи сейчас. Правильная книга.
КИТАЙ: Я так всю жизнь живу, без этого цыгана.
ГИТЛЕР: Он не цыган, он брахман. Вон они, подъехали.
По набережной едет машина Андрея, останавливается, из нее выходят Андрей и Кабан.
КАБАН: Привет, пацаны!
ГИТЛЕР: Привет.
Китай и Гитлер медленно встают с парапета, здороваются.
КАБАН: Это Коля.
Андрей здоровается с Китаем и Гитлером.
КИТАЙ: Витя.
ГИТЛЕР: Вася.
КАБАН: Как дела, босота?
ГИТЛЕР: Блестяще.
Смеются.
Чего маяковал? Проигранные не кроятся?
КАБАН: Не, Вася, не угадал. Серьезная делюга.
Дом на улице Мемзера, Люба, Ксения и молодой человек, огненно-рыжий, по кличке Чижик. Ксения и Чижик пьяны, сидят за столом, допивают остатки водки.
КСЕНИЯ: Ты, рыжий, не гони, понял? Ты меня еще не знаешь.
ЧИЖИК: Да знаю я тебя. Чем больше узнаю, тем больше кумарит. Вон, с ней побазарь, она тебя еще не знает.
КСЕНИЯ (Любе): Чего лыбишься, ты? Я, блядь, вижу! Ты на моего засматриваешься, курица. Смотри, коза, допрыгаешься.
ЛЮБА: Ксюша, попустись.
КСЕНИЯ: Чего? Ты кому это говоришь, ты, ложкомойка? (Хватает со стола вилку.) Я тебе сейчас…
ЛЮБА: Ксюша, попустись, я мужиками не интересуюсь.
ЧИЖИК (смеется): Опа! А кем же, а? Кем интересуешься?
ЛЮБА: Пацанами, молодыми. Только ты чахлый, а я сильных люблю.