Офицерат. Магия в нашей крови - стр. 18

***

Маршрут был хорошо известен Гасу, поэтому навигатором тот не пользовался — летел над городом, неспешно взмахивая крыльями. Спешить было некуда: летающие машины пока, к счастью, не внедрили повсеместно, и уворачиваться приходилось разве что от небоскребов. Джонатан любил летать повыше, чтобы на них не глазели прохожие, а вот Гасу нравилось внимание, и он, бывало, снижался и даже скакал по крышам невысоких домов, эффектно прыгая вниз с самого края.

— Ну хватит уже выделываться, — хмыкнул Джонатан, когда очередная такая выходка закончилась бреющим полетом над восхищенной толпой, собравшейся у светофора. — Забирай выше.

Гас недовольно всхрапнул, но послушно набрал высоту. Впрочем, Джонатан слишком хорошо его знал и безошибочно улавливал настроение: коню хотелось поскорее вырваться из города. Пролететь над ночными лесами, опуститься на луг и поскакать, сшибая копытами капли прохладной росы. А потом, когда Джонатан спешится и снимет с него седло, упасть в траву и кувыркаться, как жеребенок.

Джонатан тоже любил эти вылазки. Уединенный дом на опушке леса, глинтвейн и разговоры до утра. А завтра — слетать на Гасе к ближайшей реке и посидеть пару часов с удочками. Обычно удавалось поймать несколько рыбешек, и на ужин была ароматная уха, сваренная в котелке на костре.

Предвкушение передалось коню, и тот замахал крыльями, разгоняясь. Летать он мог куда быстрее, чем скакать, и практически не уставал при этом. Управлял крыльями мозг, не мышцы, и, чтобы держать тело в форме, Гасу приходилось ежедневно работать на плацу, как обычной лошади. Иногда он делал это один, а иногда Джонатан садился на него верхом — разумеется, без седла. Уздечка же была необходима, но не для управления, а скорее как средство коммуникации. Через натянутые поводья Гас лучше понимал эмоции Джонатана, да и объяснить желаемое направление так было намного проще. Кроме того, магические способности Гаса развились в равной степени во всех трех областях приложения вируса. Он обладал практически человеческим интеллектом, способностью к взаимодействию с ментал-чувствительной техникой и выдающимися физическими данными. Но все равно он был лошадью, которая несла всадника, а это означало взаимодействие человека и животного. Например, мягкий трензель во рту давал коню необходимую опору, если всадник успевал среагировать, а Джонатан, разумеется, успевал всегда.

До полуночи оставался добрый час, когда они с Гасом достигли той самой опушки.

— Давай пониже, — попросил Джонатан. — И не шуми, — приказал, поднимаясь в стременах.

Все до единого окна в доме Лесли, уже отлично видном, были темными.

Джонатан скорректировал зрение, всматриваясь вдаль — мало ли, вдруги Лесли решил устроить засаду и посмотреть, не расслабился ли преемник без его окриков и педагогических тумаков. Или ему просто стало плохо, и он свалился без чувств на пороге. Нет, дома явно никого не было.

— Странно… — вслух сказал Джонатан.

Гас растерянно всхрапнул и опустился копытами на траву, переходя на рысь.

Джонатан еще раз огляделся.

— Лес? — крикнул он. — Лесли?

В ответ услышал негромкий хруст — это белки скакали с ветки на ветку, испуганные резким звуком.

— Будь готов сорваться с места, — предупредил он Гаса и спешился.

Конь послушно мотнул головой и замер напротив входной двери. Джонатан подумал, что, будь Лесли дома, он бы уже разразился громкой тирадой насчет чертова коня, вытаптывающего ему газон, и нажал ручку двери.