Одного человека достаточно - стр. 10
Мать скрестила руки на груди и уставилась на Луи заплывшими глазами.
– Я имею право поехать на море, если хочу.
Я увидела ярость в его глазах.
– Луи, – начала я мягко.
Он смотрел мимо меня на нашу мать.
– Играй своей собственной жизнью как тебе угодно. Но жизнью Миа, это…
– Я ехала по правилам!
– По правилам? Не смеши меня, тебе всего четверть часа объясняли, как заводить двигатель и тормозить, а потом еще несколько часов вы отмечали это в баре!
– Да как ты можешь такое…
– Даже не пытайся, ма. Я знаю парней из деревни, до сих пор у меня в ушах их разговоры, как они вместе с тобой сидели в кафе до самого закрытия и пьяные ползли домой на четвереньках. Я даже не хочу спрашивать, как для тебя закончился вечер и держала ли ты руки при себе. Я все видел в их глазах. А сейчас я хочу видеть Миа.
– Но Луи, я…
– Я сказал, что хочу видеть Миа.
– Пошли, – сказала я.
Он последовал за мной по лестнице.
– Чем заболела малышка? – спросил он.
– Да ничем, – ответила я. – Кашляет иногда, как все зимой.
– Как ты можешь тут находиться. Я зверею от одного взгляда на нее.
– Отец всегда говорил, что она не железная, Луи.
– Наш отец, черт подери, слишком ее любил.
Он вздохнул.
– Я буду давать тебе деньги каждый месяц, ты сумеешь ими воспользоваться. Прежде всего нужно что-то сделать с камином. Ты заметила, какой грязный воздух в комнате? Вы тут втроем скоро задохнетесь. Я пришлю кого-нибудь тебе помочь. И обои в гостиной отклеиваются. Да ты и сама видишь, Жюльетта. На чердаке лежат запасные рулоны, вот пусть мама и займется ими, как ей станет лучше, сделает хоть что-то полезное.
Как будто она меня послушает.
– И не рассказывай ей о деньгах, Жюльетта, а то они исчезнут – не успеешь глазом моргнуть.
Мы стояли перед дверью в спальню. Луи взялся за ручку и осторожно приоткрыл дверь. Наша Миа крепко спала под одеялом, засунув большой палец в рот.
– Не позволяй ей так делать, Жюльетта. У нее из-за этого зубы будут кривые.
«Ну так возвращайся», – подумала я. Его бы Миа слушалась. Ему бы мать не осмелилась пойти наперекор. Он же это понимал?
Мы спустились по лестнице, прошли по коридору, зашли в комнату.
– Увидимся, – сказал он матери.
– Именно так, Луи.
Я сняла куртку с вешалки и вышла за ним на улицу.
Он ждал меня. Я направилась к нему едва ли не вприпрыжку. Somewhere over the rainbow, way up high[5]. Наш отец пел эту песню в конце каждого своего выступления, и люди танцевали под нее так, словно в следующую минуту мир остановится, но их это совершенно не пугает.
– Я пройдусь с тобой, – сказала я.
And the dreams that you dare to dream really do come true[6].
– Луи, – начала я, с трудом выталкивая слова из горла.
Мне нужно было так много сказать, но с чего начать? Начать было не с чего. Но сейчас он уйдет, и неизвестно, когда появится в следующий раз.
– И что теперь, Луи?
Я увидела, как он несколько раз кивнул.
– Наверное, тебе стоит переехать ко мне. Места хватит.
– Миа этого не хочет.
Он глубоко вздохнул.
– Зато наша мать хочет все на свете.
Я чуть ему не рассказала. О том, как хочу петь. Чуть не спросила, не кажется ли ему, что я могла бы. Но я уже знала, что он мне скажет. Если я хочу петь, мне требуется лишь одно – петь. Не только у себя в комнате, не только сидя на велосипеде. Что некоторые узлы нужно разрубать, какими бы тугими они ни были. Он ведь это и сделал. Мне стоит знать, что он был не рад уйти из дома, он ушел, потому что должен был уйти. Не хотела же я, чтобы он сошел с ума?