«Одноэтажная Америка» - стр. 9

– Только в Америке, – говорит он мне, – где еще такое могло бы произойти?

Вечер удался на славу. Фрэнки вышел на середину зала, поднял руки, попросил всех сидеть тихо, представил меня как своего ближайшего и любимого друга, рассказал о том, что мы снимаем документальный фильм об Америке – и все пошло, как по маслу. Если, конечно, не считать, что я слегка злоупотребил. Стоя у бара, я не возражал, когда бармен по прозвищу Ники-жилет (по его словам, у него несколько сотен жилетов) раз за разом наливал то двойной виски, то двойной мартини – словом, на следующее утро я не мог вспомнить, что я сказал в своей прощальной речи. Более того, я не мог вспомнить, говорил ли я что-нибудь вообще.

Американцы обожают отдыхать, развлекаться, это у них называется to have fun, to play, и делают это они с энтузиазмом, изо всех сил. Но они с таким же энтузиазмом и тоже изо всех сил работают, я бы даже сказал, вкалывают. Нигде так не работают, как в Америке и, пожалуй, нигде так не «отдыхают» – ставлю кавычки, потому что отдых все же предполагает покой, чего американский «отдых» вовсе не предусматривает.

Прибывшие в Нью-Йорк в восьмидесятые годы ХХ века бабушки и дедушки Фрэнки Пеллегрино должны были пройти иммиграционный фильтровочный пункт на Эллис-айленд, на острове Эллис. Там ныне находится Музей иммиграции, куда мы и направились. На самой южной оконечности Манхэттена можно сесть на паром, который привезет вас сначала на Остров Свободы (Либерти-айланд), где высится Леди Либерти, она же статуя Свободы, а оттуда – на Эллис. Хоть и в будний день, но народу было тьма, все, конечно, туристы, но вовсе не иностранные, а американцы, приехавшие из разных штатов. Разглядывая их, я невольно вспомнил два наблюдения Ильфа и Петрова: «Больше всего американцы курят „Лаки Страйк“ в темно-зеленой обертке с красным кругом посередине, „Честерфилд“ в белой обертке с золотой надписью, и „Кэмел“ – желтая пачка с изображением коричневого верблюда». И еще: «Американцы по своей природе – жующий народ. Они жуют резинку, конфетки, кончики сигар, их челюсти постоянно движутся, стучат, хлопают».

Рассматривая американскую толпу, легко было убедиться в том, что ныне курить в Америке – не «кул», не круто. Даже на воздухе, где, в отличие от любых публичных помещений, курение не запрещено, почти не видно дымка, не слышно запаха горящего табака. В этом Америка преуспела. Как же добились этого? Понятно, не тем, что сумели довести до сознания всех вред курения – об этом знают даже аборигены в Австралии, но мир меньше курить не стал. Дело в другом: в Америке сумели сделать так, что курение оказалось не модным, чем-то скорее не совсем приличным, как ковыряние в носу. Сумели сделать из некурящего человека пример для подражания – и именно в Америке это сработало как нигде в мире. Американцы считают себя абсолютными индивидуалистами, полагают, что их страна, как никакая другая, прославляет и превыше всего ценит индивидуальность. Это – миф. Нет второго народа, который был бы так готов следовать моде, встроиться в то, что становится эталонным. Модно бегать трусцой? Вся нация бежит, тяжело переводя дыхание. Модно худеть? Нация тратит миллиарды долларов на приобретение чудо-лекарств, от потребления которых вы похудеете на неслыханное количество паундов за две недели. Моден в этом году желтый цвет – вся нация желтеет, словно лес осенью. На самом деле, стадное чувство гораздо более свойственно американцу, чем англичанину, французу, итальянцу или русскому, и это, возможно, одна из причин, почему так легко управлять этим народом.