Однажды я тебя найду - стр. 24

Сейчас шла первая неделя апреля 1940 года, он наконец получил отпуск. Снова контролировал ситуацию. Это у него получалось очень хорошо.

Джеймс Блэкуэлл всего добивался сам.

Тем временем мотоцикл Джона Арнольда ехал в противоположном Кембриджу направлении, к Дауэр-Хаусу. Джон тоже получил двухдневный отпуск, впервые после Рождества. Гвен очень соскучилась по сыну. Ее мужу, как ни пытался он изобразить невозмутимость, тоже не терпелось его увидеть. Несколько дней назад по телефону Оливер невзначай спросил, не сможет ли Джон вырваться на денек-другой в Кент: «Маме так тебя не хватает, сынок». И его сердце подпрыгнуло от радости, когда он услышал в ответ: «Наверное, смогу. Передай, что я попробую отпроситься на выходные».

Родители Джона в конце концов смирились с тем, что их сын стал летчиком-истребителем. Судя по всему, особой опасности он не подвергался. По сути, эта война скорее причиняла неудобства и не слишком грозила перерасти в борьбу за выживание. Почти сразу после Нового года ввели нормы на сливочное масло, бекон и сахар, однако вряд ли это было поводом впадать в отчаяние. Теперь дефицитным стал бензин, но и эта проблема не казалась непоправимой.

Эскадрилья Джона и Джеймса не участвовала ни в одной из нескольких случившихся за это время перестрелок в небе. В коротких воздушных боях над морем также не понесла потерь ни одна из сторон. В Бельгии и Франции в районах былых сражений, контролируемых силами союзников, воцарилась тишина. Возможно, устроенный минувшей осенью переполох был всего лишь блефом и герр Гитлер наконец одумается.

– Как говорит Диана, – ласково обратилась Гвен к сыну за завтраком в первый день его отпуска, – у французов огромная армия, а наши все равно им помогают. Только посмотри! – Она протянула ему газету с заголовком на первой полосе: «ГИТЛЕР УПУСТИЛ СВОЙ ШАНС!» – Мне жаль, милый. Знаю, тебе хотелось приключений, но мы с папой считаем, что конец войны уже не за горами.

Мистер Арнольд оторвал взгляд от своей газеты.

– Вообще-то я этого не говорил.

Сын уныло улыбнулся ему.

– Наверное, так и есть, папа. И честное слово, мамочка, я вздохну с облегчением, если ты окажешься права, хотя и буду немного разочарован, как бы эгоистично это ни звучало. Мы все долго и упорно учились… Какое потрясающее чувство, когда несешься в воздухе со скоростью в три сотни миль, дергаешь за кольцо, нажимаешь кнопку – и одновременно пробуждаются восемь пулеметов… Довольно трудно это описать. Грохот стоит непередаваемый, скажу я вам. Будто разом восемь огромных брезентовых парусов яростно рвутся на части. Самолет содрогается, и ощущение такое, что ты… ну, не знаю… карающий ангел, что ли.

Отец в изумлении смотрел на него.

– Вот это да! А что по этому поводу думает несравненный командир звена Блэкуэлл?

Джон пожал плечами.

– То же, что и я. Будет обидно, если после всех этих тренировок мы так и не совершим ни одного боевого вылета.

В столовую вошла Люси.

– Простите, мэм, уже почти восемь, я включила радио. Вот-вот начнется.

В Дауэр-Хаусе был заведен порядок – слушать утренний выпуск новостей Би-би-си. Люси тоже разрешалось присутствовать: ее брат служил в Британском экспедиционном корпусе, переброшенном во Францию.

Все четверо перешли в гостиную. Репродуктор обнадеживающе зашипел, затем звучный голос произнес: «Говорит Би-би-си, Лондон. Просим не выключать приемники, вас ожидает важное сообщение».