Однажды мы упадем - стр. 40

Хрен с ней с Ушаковой.

— Ты надолго в наши края?

— Нет. В понедельник утром у меня автобус до Челябы, там – на поезд.

— Ясно…

У нее во рту вспыхивает серебристая искра – Кира облизывает губу.

Обвожу языком слизистую, рот сам собой приоткрывается.

Черт возьми, я слишком хорошо помню, как ощущается ее пирсинг у меня на языке.

Машинально провожу пальцем чуть выше подбородка. От взгляда Солнца на мой рот губы жжет, столько в нем обещания и чего-то исконно женского.

Пялимся друг на друга – глаза в глаза, глазами по губам.

Повзрослела. Сама теперь заигрывает со мной. Волосы влажные поправляет, ресницами машет, как Бэмби, хотя еще пару минут назад всем своим видом давала понять, что женская эмансипация для нее – не пустой звук. И я ведусь. Мутным взглядом скольжу по ее чертам – очень красивая.

Не такая, какой я ее помнил.

Никаких цветных прядей. Теперь Файфер – элегантная брюнетка. И ей чертовски к лицу каштановый. Брови у нее раньше были такие интересные, как у Пьеро заламывались, особенно, когда Солнце из-за чего-нибудь переживала – выдавали ее эмоции на раз-два. Нет больше тех бровей. Как и с волосами, и ногтями, над ними поработал мастер.

Правда с макияжем Кира не заморачивалась. Понимаю, что не собиралась производить на меня впечатления. Но что за синий мешок она на себя нацепила?

— Так ну что… — вставая из-за стола, она гремит посудой. — Идем… в спальню? Или, может, тебе нужно сначала принять душ?

Мне же не послышалось?

Пиздец.

— Зачем?

Улыбается.

— Ну время, как бы, позднее, — проходя мимо, забирает мою чашку. — Если будем трахаться, давай закончим эту светскую беседу. Я планировала лечь спать до рассвета.

Дважды пиздец.

Провожая ее охренелым взглядом, кручу задом по стулу.

— Ты… серьезно сейчас?

— Я серьезно. У меня завтра выходной, и я не собираюсь провести его в постели.

Наверное, надо просто видеть сейчас мою рожу.

— То есть мы вот так… будем трахаться? — все еще надеюсь, что у меня акустические глюки.

— А что такого? Я тебя не возбуждаю? — резко оглядывается, и я ловлю аффект.

Двух секунд хватает, чтобы покадрово раскидать все, что я бы мог с ней сделать. Но это же Солнце, девочки-припевочка, которую поцелуи взасос до обморока доводили… Ее нельзя просто трахнуть.

— Нет… Дело не в этом… Просто… — я трясу головой.

Сюр какой-то.

— Что просто, Егор? Ты сорвался среди ночи, приехал сюда, чтобы… что? Посмотреть на меня? Спросить, кем я работаю? Выпить кофе? Ну бред же.

— А… то есть ты спишь со всеми, кого поишь у себя кофе? — осведомляюсь в стихийном порыве.

— Хочешь обсудить мои нравственные принципы? — парирует Файфер без стыда и совести.

Какого черта она добивается?

Не-не. Чушь! Не может она вот так прямо себя предлагать, с бухты-барахты, как шлюха с самой дешевой таксой.

Что-то тут…

— Расстегни рубашку, — толкаю жестко.

— Что? — Кира мгновенно оглядывается.

Не без удовольствия встречаю ее ошарашенный взгляд.

Не ожидала, да? А я почти поверил.

— Пуговицы… — подбородком дергаю и по мешку ее холщовому глазами бесцеремонно тяну. — Давай расстегивай…

Отворачивается.

Наблюдаю, как Кира ополаскивает чашки, ставит их на сушилку, полотенцем руки вытирает – все делает медленно и с достоинством.

А потом подчиняется.

Руки сгибает и расстегивает рубашку.

Меня снова раздирают сомнения – не думал, что Солнце с такой легкостью решится раздеться передо мной даже после того, что сама предложила секс.