Однажды это случится. Сборник рассказов, пьес, сказок - стр. 19

Дуют ветра. Они пришли неведомо откуда. Сквозь закрытые окна доносится их страшный гул. Тот, кто не боится – выходит из дому, он идёт навстречу удаче. Небо ясное, всё пронизано солнцем, это и вводит людей в заблуждение. Но, открыв двери, вы попадаете во власть невидимой стихии, которая не рада вам. Вы, человек, что можете с ней поделать? Она, может в любую минуту разделаться с вами, обрушить на вас дерево, но вы зачарованы ею, вы идёте, и думаете, что сейчас вы полетите, как птица, как альбатрос над водною пустыней. Вы решите, что эта могучая сила подхватит вас, словно ребёнка подхватывают качели, что в одно мгновение взметнут его вверх, так и вас потоки ветра вознесут выше всяких строений сооруженных человеком. Но, увы, вы не стали избранным, вас не удостоили такой чести. С вас всего лишь снесло шляпу, сорвало зонтик, теперь вы злы, вы беспощадны, и вы потеряли своё детство навсегда!

Так что же вы, шестидесятилетний, вспоминаете своё детство. Когда вы, держась за верёвку, разбегались, и прыгали в воду, немного повисев над ней, словно ястреб, что собирается напасть на свою жертву, и камнем отправляетесь вниз, и делаете так много брызг, так много шуму, как это делает праздничный салют на честь 4 июля. О, эти брызги… В ночном небе они были бы точно маленькие искорки, что зажигают в детских сердцах надежды. И эти надежды теперь так далеки от вас, как та вода, в которую вы некогда вошли, но так и не смогли забыть её. Вы шестидесятилетний ребёнок, и вам стыдно, что ваше детство кончилось так давно, так внезапно, что узнав об этом, вы испугались и поседели… Но и сейчас, даже теперь, когда ветер подхватывает ваше пальто, вы придерживаете шляпу, чтобы она не сорвалась, а вы, вы не побежали за ней, как юнец-сорванец, чтобы никто не узнал, что вы всё тот же, просто слишком хорошо играете в прятки; что вы победили в этой игре.

Фостер Бин носил джинсовый комбинезон, сколько я его помню. Наверно, его мама родила в нём. Я, в общем-то, тоже не сильно часто меняю свою одежду, но она не настолько примелькалась, как джинсовый комбинезон Фостера.

Мне кажется, нам тогда было лет по десять. Фостер мне всё лето прожужжал, про это место. Он так надоел мне, что я согласился пойти с ним только для того, чтобы он замолчал.

Я не знал, кому принадлежала та земля, в тех краях вообще больше ориентировался Фостер, там дед его жил. Крепкий старик был, сейчас таких не встретишь. Старый был, а всё равно злой, да такой, как кремень. Лучше не приближаться, честное слово. Наверно, это он Фостеру и купил этот комбинезон. Хотя, может, у него их было десятка два, кто их разберёт.

В тот вечер на землю легла приятная прохлада. Трава запахла очень вкусно, хоть бери её и нюхай, как табак, вот так она пахла. Мне было лень куда-то идти, ну, знаете, бывает такое, что не хочешь никого видеть. Так этот Фостер, как привяжется, уж лучше сразу сделать то, что он просит.

Я тогда сидел на своём любимом ящике, ждал, когда солнце начнёт опускаться. Но дождался я, конечно же, Фостера, он был моим солнцем.

Он подошёл и стал канючить, он так долго и противно это мог делать, что мне стало жаль, что пропадает такой славный вечер, уж лучше было убраться куда-нибудь. Но я ему проиграл, поэтому должен был исполнить любое его желание. Уж лучше бы я в воду прыгнул со скалы, вот уж точно. У нас скала одна есть, мы её скалой Страха называем между нами. Однажды мы с неё спрыгнем, я в этом уверен, пусть нам будет и по пятьдесят лет. Раньше ребята прыгали. Было, правда, пару неудачных попыток, так этих потом забирали в мешках. Но мы должны были это сделать, о нас бы тогда легенды стали слагать. Но Фостер сказал: