Одна смертельная тайна - стр. 28
– А я Саша. Александра Архипова. Приехала сюда в отпуск, – ответная любезность входила в усвоенные с молоком матери правила хорошего тона. – Если за экскурсию в питомник надо заплатить, то я, разумеется, готова.
– Да бросьте вы, – Михаил засмеялся. – Мне ж нетрудно. Я все равно туда иду. Надо кое-чего поделать. А вы потом, если вам нетрудно, на сайте базы отзыв оставите, что Михаил Лаврушкин вам помог. Это я.
– Хорошо, – рассмеялась Саша. – Отзыв оставлю. Тем более что вы и правда мне помогли. По крайней мере, с жильем. Я сначала перепутала и на Кленовую улицу пришла, но там мне Клавдия Петровна все объяснила, а ее жилец даже проводил.
По лицу Михаила прошла какая-то непонятная тень.
– Жилец, – сказал он, словно сплюнул. – Странный он тип, если честно. Вы бы держались от него подальше. На охоту не ходит. Тогда, спрашивается, зачем приехал. Мутный мужик какой-то.
Интересно. Тетя Нюра говорила то же самое.
– До свидания, – попрощалась вежливая Саша с Антониной Евгеньевной.
Михаил вышел к ней за калитку, и они вдвоем направились в обратную сторону, мимо дома номер пять по Рябиновой улице к видневшимся вдалеке постройкам охотничьей базы.
Питомник для уток оказался достаточно большой площадкой, отделенной от остальной территории сетчатым забором из крупноячеистой рабицы. По песчаным дорожкам бродили утки – довольно много, штук двадцать, не меньше. В середине участка стоял добротный деревянный сарай, а дорожки утыкались во вкопанные в землю пластиковые корытца, этакие мини-бассейны. У каждого из таких искусственных прудиков один из берегов был пологим, видимо, для того чтобы утки могли легко вылезать на сушу.
– Ничего себе, – вырвалось у потрясенной этим размахом Саши.
– Ага. Тут все по науке, – хвастался Миха. Видимо, гордился хозяйством, к которому ежедневно прикладывал руки. – Подсадная утка помогает во время охоты приманивать диких селезней. Они издают такие звуки, на которые селезни слетаются для спаривания, а вместо этого попадают на расстояние выстрела к охотнику.
– Это я знаю, – пробормотала Саша. – Это мне уже успели рассказать.
Уныния в ее голосе Михаил не расслышал, продолжил с азартом рассказывать.
– Хорошей подсадной уткой считается та, что громче и чаще издает нужные звуки. Поэтому самых «разговорчивых» мы определяем путем селекции и в дальнейшем спариваем только их, чтобы давали более голосистое потомство. В конце зимы мы начинаем их готовить. На охотничьем языке это называется «вызаривание». Количество корма постепенно уменьшают, потому что ожиревшие утки селезней зовут слишком вяло. Для охоты они не годны. Всю зиму самок держат вместе с селезнями, но перед брачным периодом их отделяют друг от друга.
– А корыта зачем?
– Это искусственные пруды. Если рядом есть природный водоем, то туда в солнечную погоду птиц выпускают на веревке, но это сложно, поэтому у нас они прямо на территории купаются. Это необходимо, чтобы их оперение стало водостойким. Вот, видите?
Саша проследила взглядом за его указующим перстом и увидела, как одна из уток вылезла на берег и начала клювом рыться в перьях. Блох выкусывает, что ли?
– Нет, – засмеялся Миха, с которым Саша поделилась своей догадкой. – Это она перья смазывает жиром, который выделяется копчиковой железой. Если утка вдоволь не накупается, то быстро намокнет и для охотничьих целей не сгодится. Она или простудится, или вообще утонет. Понимаете?