Одна ночь — Две тайны - стр. 42
Но всем нам весело. Всем за исключением Карины.
— Слышал, алтайская грязь имеет целебные свойства. Морщины враз разглаживаются, — отмечает Федор, поддев тем самым насупившуюся фурию. — Так что вернешься в город помолодевшей, посвежевшей. Родная мать не узнает!
— У меня вообще-то нет морщин! И матери тоже, осел! — дуется Карина, еще не догадываясь, что ее лицо стало в крапинку, а красная одежда — в горошек.
Все-таки зря она не не прислушалась к организаторам. Не была б сейчас похожа на божью коровку.
— Здесь привал! Желающие могут погулять и сделать фотки. Как только следовавшая за нами группа окажется на вершине, отправляемся обратно в том же составе! — распоряжается инструктор.
Назар глушит квадроцикл, слазит с него, эффектно перекинув ногу. Он подхватывает меня за талию, поднимает вверх и ставит на землю.
Улыбаюсь ему как влюбленная дурочка, когда он помогает мне снять шлем. Твердая земля под ногами движется, превращается в мягкие зефирные облака, когда он прикасается к щеке и стирает с нее прилипшую грязь подушечкой большого пальца.
Глаза мои застыли на нем. Угодили в капкан. Я вижу только его. И дышу сейчас только им, а вовсе не горным воздухом.
— Что ты так смотришь на меня, а? — спрашивает он почти беззвучно, загоняя в сети своего проникновенного взгляда.
— Я... мне просто хорошо... здесь.
"С тобой", — мысленно добавляю.
— А я уж думал, ты влюбилась в меня взаправду, — словами оголяет мои нервы.
От осознания, что меня подловили, мне хочется сброситься со склона и повалиться кубарем вниз. Ну или забиться в угол и поплакать с горя, потому что так или иначе моя влюбленность останется безответной.
Господи, да я же совершенно не умею врать. Это ведь так очевидно по моему срывающемуся голосу в моменты, когда мы так близки друг к другу, по дрожащим рукам. По бешеному биению сердцу, по спутавшимся мыслям.
Да и зачем врать?
— Назар, я ведь правда чувствую....
— Милый, помоги мне, пожалуйста, со шлемом. Не могу расстегнуть эту дурацкую застежку.
Из ноткуда вновь возникает Карина и нагло протискивается между нами барьером, словно я — пустое место.
Я неслыханно возмущена, а сказать против ничего не могу. Язык разом отсох.
Если бы Назар посчитал такой поступок невежливым, то сделал бы Карине замечание или отчебучил очередную шуточку в ее адрес, но нет. Он с непринужденным видом помогает ей расстегнуть шлем, ровно так же как и мне минуту назад.
И смотрит на нее все так же, и прикасается, и...
Дура, а чего я ожидала?
Повесив нос, отхожу от них, чтобы Карина не наступила на меня "случайно". Дальше украдкой наблюдаю за ними.
Они оба совершенны, гармоничны. Идеально подходят друг другу, как современные Бонни и Клайд.
Они перебрасываютя парочкой фраз. Мне неслышно, о чем речь ведется, но, наверное, о чем-то приятном, раз Назар и не думает отшить ее.
Наверняка, Карина рассказывает ему о тех самых изменениях, после которых по предсказанию Маши, он на коленях перед ней начнет ползать...
А я и не знала, что ревность — напасть колючая. Настолько, будто ежа целиком проглотила.
Назар заботливо протирает ее лицо влажными салфетками, а она руки свои распускает, обнимает, смотря на него как кошка на сметану.
Стервы тоже умеют любить. Может, проблемы в отношениях с Назаром и сделало ее такой, ведь сейчас с ним она совсем другая — без притворств, забавная и возвышенная.