Одна дома. Новогодние каникулы - стр. 19
Но не заорала! А только взвизгнула и кокетливо сжала губы.
Идея с рабыней меня так завела, что я потекла.
Меня и сейчас удерживают так, словно я – Жанна Д”Арк, а Дед Мороз – столб, к которому я привязана. И стек красавчика – самый настоящий огонь, который разъедает мою душу.
И сердце.
И тело.
Все, до чего он коснется. Все, что подожжет.
***
Ноги колоритного персонажа не позволяют моим коленкам сжаться и спрятать настрадавшийся клитор.
Верчу попой, выгибаюсь, пытаюсь отвертеться от наказания – но никак.
Голос красавчика – мягкий как мед и пряный словно соус кисло-сладкий. Этакий вкусный, но не приторный – льется мне в уши как сироп:
– Ну что, еще последний шлепок – и сладенькая награда?
Сердце екает. Я не знаю чего больше пугаться. Очередного шлепка – финального, значит, со всей силы.
Или того, что я опять буду прилюдно сосать.
Глава 9. Игрушка из мешка
Стек уперся в мои нижние губки и трется, стимулируя клитор. Я чуть не проболталась вслух “Как же хорошо…”
А потом как распахнула глаза и чуть не залепила ему пощечину! Мне стало казаться, что он специально меня расслабляет, чтобы расслабленную побольнее наказать.
Плюю на все мысли и позволяю себе растечься вареньем. Опираюсь на спину большого Деда и раздвигаю ножки шире:
– Ааах, – тоненько выдыхаю и прикрываю глаза.
Думала, сейчас ударит.
Но проходит секунда, вторая… Еще десяток. Но стек все поглаживать клитор, рождая во мне надежду словить сладкий кайф.
Становится горячо и до безумия хочется секса. Я хочу погружения внутрь, чтобы большой и горячий. И глубоко… Я даже раздвину ножки, не буду противиться, я…
Томные волны накатывают, кожаный прямоугольник мягко похлопывает кончик бугорка и возбужденные, налитые соком желания, губки.
– Ммм…
Чувствую, как тело слабеет. Мне бы сейчас сесть, раздвинуть ножки и…
Я хочу его язык у себя между ног.
Черт! Следующим желанием будет точно не порка, а кунилингус – сладкий, в исполнении красавчика. Или любого другого парня с губами как мед.
Едва они уйдут – я посмотрю варианты и сделаю выбор. Вызову красавчика. Или двух. И усажу между своих ножек.
На завтра же.
На первое января.
***
Едва я расслабилась, улетев в мыслях, как боль резко обжигает:
– АААА!
И следом я ору так, что не узнаю сама свой голос:
– УУУуууу!
Боль острым огнем – нет – огнедышащим пламенем захватывает меня и заставляет орать.
Удар пришелся точно по клитору.
Я закричала, напряглась и сжалась. И тут же вздрогнула от боли в попке – пробка-то еще там.
Киска болит острее, чем расширенная пробочкой попа.
Тянусь рукой и щупаю бугорок.
Он горячий.
Мягкой ладошкой накрываю его, трогаю нежненько и начинаю гладить.
– Ах вот ты какая, – один из Сант начал было меня отчитывать, но красавчик тут же заступился:
– Пусть-пусть, – он машет рукой помощнику, – ей теперь можно. Она умничка. Расслабилась хорошенько и получила по заслугам.
– Ведь правда, Кира? – он вскидывает бровь и смотрит на меня.
Его лицо как в тумане – за радугой слез оно расплывается, глаза словно два озера огня. Они темны, таят в себе опасность, но мне так хочется нырнуть в их омут с головой…
Он мягко успокаивает:
– Дыши, моя девочка. Дыши.
Мне только это и остается.
И гладить себя, чтобы настроиться на нужный лад.
Колоритный дед шутливо шлепает меня по руке, которой я себя ублажаю. Мол, не надо так. Но руку мою не убирает. Похоже, тоже не против, что мне нравится самой себя ласкать.