Одиночное плавание - стр. 49
– Я плавать хочу, товарищ полковник, – насупился Башилов, поняв, к чему клонит особист.
– Ну и плавай себе на здоровье. Мы тебе яхту подарим. А хочешь – катер?
– Я хочу служить на подводной лодке.
– Вот заладил! Дались тебе эти лодки. Ты ж университет кончал, а не какую-нибудь учебку! Хватит матросам про пиратов Средиземного моря и прочую чушь мозги засе…ть. Ты Родине нужнее в другом месте. Ну?
– Разрешите подумать, – выдохнул Башилов, ошеломленный не столько предложением Барабаша, сколько тем, что пропаганец Косырев заложил-таки его…
– Подумай, подумай… – отечески похлопал его Барабаш по погону. – Малый ты головастый, сам поймешь все как надо. Хотя чего тут думать?! Ты только представь себе объявление на столбе: «Меняю – дом в Ницце на каюту плавказармы в Северодаре». Ха-ха-ха! Ну, жизнь, блин, смешная. И человек еще думает. Нет, ты думай, думай… Шаг серьезный. Я не тороплю. Мне в Москве должность предложили, и то – думал… Но пока ты думаешь, домик-то мы оформим. Нельзя таким наследством разбрасываться. В Москве давно не был?
– С прошлого отпуска.
– Ну вот. Бери три дня «по семейным обстоятельствам». Начпо я шепну. Отпустит. В Москве зайдешь в свой военкомат… Откуда призывался?
– Из Краснопресненского.
– Зайдешь в Краснопресненский, возьмешь свой старый гражданский паспорт. Военкома предупредим. И с паспортом по гражданке придешь на Горького три – в Инюрколлегию. Там все сделают. Действуй! И думай. Если хочешь, дам адресок. Посмотришь на будущую супругу.
Башилов ушел. Глядя ему в спину, Барабаш придумал оперативную кличку: Конек. Троянский. Точнее, Ниццский. Конек, который вывезет его на более серьезные дела, чем ковыряться в подноготной эскадры. В Москве еще не знают о наследнике из подплава. Это его находка. Это его конек…
Психологи называют это «сшибкой» – когда в мозгах, в сознании сшибаются как машины лоб в лоб разнополярные понятия и веления. Я ожидал всего, только не того, что услышал. Поражало не извещение о наследстве, хотя и это давило на психику, поражало то, что дед все эти годы был жив! Жил в Ницце, наслаждался райской жизнью и ни разу за полвека не дал знать о себе.
Бабушка боготворила его, портрет «деды Димы» с заретушированными погонами висел у нее над кроватью. Дедом тайно гордились, вполголоса поминами при случае, ставили свечи в церкви… И вот он жив, был жив до самых последних лет! Это не укладывалось в голове, как не находило в ней места и предложение Барабаша. Идти в разведку? Быть шпионом? Жить в Ницце под видом торгаша, диссидента, заправщика на бензоколонке – или кем там еще, кого они придумают? – мне совсем не хотелось. Конечно, побывать во Франции, пожить в этой всегда притягательной для русской души стране мечталось лишь в самых призрачных грезах. Но ведь на другой чаше весов лежали глубины не пройденных морей и океанов, подводная лодка, мой корабль, где я не пассажир, а заместитель командира, член экипажа, в котором такие парни, как Гоша Симбирцев или боцман Белохатко… Наконец, этот странный город с его Снежной Королевой.
Право, в мире не было другого такого города – на красных скалах, у зеленой воды, под голубым небом – в полярный день, под радужным всполохами – в арктическую ночь.
Но самое главное – здесь жила Снежная Королева, и жила она в подъезде моего дома – двумя этажами выше. Это было ошеломительное открытие!