Одиночка - стр. 16
За стол к подругам Ани сажусь в полном удовлетворении и даже по случаю позволяю себе еще одну «Маргариту». Зря я беспокоилась, что годы ничего не изменили. У меня получается сохранять баланс в присутствии Адиля.
– Блин, не день рождения, а какой-то мальчишник, – возмущенно фыркает Аня, плюхаясь рядом со мной на диван. – Время запускать салюты, а ребята засели играть в покер. Скажи спасибо Адилю.
Я хочу съязвить, что на дне ее рождения, как и на правильном мальчишнике, даже стриптизерши есть, но последняя фраза сбивает нужный настрой.
– А при чем тут Адиль?
Аня небрежно фыркает:
– Ну он же покерист.
– Он играет в покер? – растерянно переспрашиваю я. – Я не знала.
– Не знала? Мне Робсон сказал. Адиль вроде этим на жизнь зарабатывает. Мерс свой на выигранные деньги купил.
Мысли лихорадочно мечутся. Я понятия не имела, что возможно зарабатывать на жизнь азартными играми, хотя такой род занятий идеально вписывается в образ Адиля. Сложно представить его ежедневно ходящим в офис, соблюдающим дресс-код или ведущим деловые переговоры.
– А живет он сейчас где, знаешь? – спрашиваю я до того, как успеваю осознать, что ступаю на скользкую территорию.
Чем меньше известно о его жизни, тем лучше. Зачем мне? Достаточно и того, что раз в месяц мы будем пересекаться в доме общих друзей.
– Не знаю, если честно. Роберт сказал, что у Адиля мать заболела. Может быть, у нее, чтобы ухаживать.
Я прикусываю губу. У Адиля болеет мать? Что-то серьезное? Тут же мысленно себя одергиваю. Какая разница? На работе я каждый день вижу больных людей.
Виновато смотрю на Аню:
– Слушай, если уж все ушли играть в покер, я прилягу на полчаса? Голова немного разболелась. Зря я пила вторую «Маргариту».
– Без проблем. Я крикну или напишу сообщение.
Получив официальное разрешение хозяйки праздника, я иду на второй этаж и параллельно печатаю сообщение Диме, который вместе с Андреем и Сеней около часа назад ушел в сауну.
«Полежу немного наверху. Голова разболелась. Если что – знаешь, где меня искать».
Нажав «отправить», добредаю до конца коридора – туда, где расположена наша с Димой негласная спальня. Несколько раз за лето мы оставались в ней ночевать, и там даже хранится моя зубная щетка.
Потянув на себя дверь, я застываю от желтого свечения напольного торшера. Почему-то именно оно первым привлекает к себе внимание, и лишь после – открывшаяся картина, от которой я за секунду ощущаю спектр самых разнообразных эмоций: от смущения и шока до отвращения. В кресле под торшером сидит Адиль, а в его раздвинутых ногах на коленях стоит девушка. Я узнаю в ней подругу Ани, с которой меня недавно знакомили. Гребаная стриптизерша, чья голова сейчас ритмично двигается вниз и вверх над его расстегнутой ширинкой.
Моя рука с телефоном, обмякнув, падает вниз и ударяется о бедро. Он даже не снял кепку. Сидит в нашей комнате в своей чертовой бейсболке, пока девка, которую он видит впервые, делает ему минет.
Ненавижу себя за то, что в такие моменты как сейчас, мозг напрочь лишается возможности соображать. Я медик, и по долгу службы мне необходимо уметь это делать в любой ситуации. Просто шагнуть назад и уйти, и желательно в это же мгновение напрочь стереть из памяти эту уродливую картину.
Промедление наказуемо. Адиль отрывает глаза от покачивающейся макушки и смотрит на меня. Выражение его лица ничуть не меняется, будто я застала его за просмотром вечерних новостей.