Одиночество с раскатистым «р» - стр. 14
Лишь морской горизонт сулил будущее.
«Пора идти?» – спросила я. Он отмахнулся.
Дым его сигареты щекотал мне ноздри, солнце куталось в облака, поднимался легкий бриз.
И вдруг он заговорил. «Видения возвращаются, от них не избавиться. Песок, песок, выжигающий глаза. Воздух такой горячий, что пузырится. И над этим адом – эскадра. Воюешь, как идиот. Машинально. Хотя… Иногда меня пронизывало сознание, что я не хочу. Прочь отсюда, сейчас же. Не из страха, а от ненависти. К песку, к солнцу, к бессмысленности всего. Но я оставался, где был, и все продолжалось. До тех пор, пока не подстрелили. Потом была только боль, левое плечо раздроблено. Вот она какая, эта проклятая жизнь».
Миши!
О том, что в египетской пустыне перечеркнули его будущее, он не сказал, да и зачем, будущего не стало, он смотрел вслед кораблям, время от времени хватаясь за больное плечо, вдыхал море, запах водорослей, скамейка – вот его спасательный буй, здесь можно помечтать, стать ненадолго ребенком, рядом со мной.
Миши!
Я взяла его за руку. Слово «дурачок» не подходило совсем, никакое не подходило, нет дороги от войны к глупости. Искалеченный, он давал волю воспоминаниям, или они всплывали сами собой, внезапно, вместе с волнами или из глубины ночей. Порой я, ища защиты от своего «другого я», просила рассказать мне сказку. И в небо взмывали драконы, возникал восточный карлик, странные фигуры в развевающихся одеждах, под которыми прятались мопсы и ружья. Когда я смеялась, он смеялся вместе со мной, глаза его превращались в узкие щелки, он становился бедуином, только в лице маловато коричневого.
Но сейчас – ни звука. Снова вырвалась она из него, старая песня ненависти, и обессиленный, он умолк. Песок, бандиты, захват земель, взрыв. И все. Опять все сначала. До каких же пор.
Миши!
Он держался за мою руку, потом отпустил ее и закурил. Заядлый курильщик, он курил одну за одной. Я вдыхала то, что он выдыхал.
За нами, в сосновом лесочке, слышалось шебуршание. Собаки. И обрывки голосов возле ларька с едой. Трое пили пиво, уже навеселе.
«Я не хочу», – произнес он.
«Чего не хочешь?». Нет ответа. Море и корабли. Корабли и море. Уехать и не вернуться. Одного раза достаточно.
Этого он не сказал. Но я чувствовала, что он так думает. Его держит такая малость. Толика ответственности, моя маленькая рука, школьный товарищ, эта скамейка. А если я засмеюсь?
Он пристально смотрел на море.
«Скажи, – заговорил он, словно вытаскивая слова из воды, – ты знаешь эти стихи?».
Я посмотрела на сигарету в его руке, потом на его губы.
Никогда раньше не произносил он при мне слов «господь», «мир», они вообще не из его лексикона. Громкие слова внушали ему страх.
Я молчала, а он продолжал, припоминая строки дальше.
Пауза.
«Грустно, – сказала я. – Но хорошо».