Одинаковые. Том 1. Адаптация - стр. 13
Когда закончили, дед закрыл ставни на двух окнах, прикрыл дверь и поставил палку. Будем надеяться, с домом все будет хорошо. Груженые скарбом телеги в нашем сопровождении двинулись домой, к задку привязали буренку, а пес запрыгнул на телегу к Саньке, которая сразу принялась чесать его за ухом.
Оглядев пустой хутор со стороны, вздохнул, он был чем-то похож на дом деда, в котором я провел детство, и мои мысли перенеслись в прошлое, или будущее, ну, в общем, в мою прошлую жизнь.
–-
В рязанское училище ВДВ, а в простонародье дурку я был зачислен в 1988. Почему такое название прилипло к прославленному учебному заведению имени Василия Маргелова, не знаю. Но мы так называли ее с любовью и улыбкой, конечно же. Экзамены все выдержал легко после многолетней подготовки деда Андрея.
Началась служба и учеба. Мои навыки заметили, и со мной на втором курсе встретился покупатель из ГРУ. Так я дополнительно получил еще один спецкурс, который шел параллельно основной учебе. Скажу, было тяжело, но интересно.
Страну лихорадило, меченый из Ставрополья проводил перестройку и, согласно гласности, вещал о новом добром и хорошем. В тот момент как-то и не задумывался, да и некогда было по большому счету думать о политике и мироустройстве. Был нагружен 24 на 7, на сон времени едва хватало.
Лишь в конце 1991 года, увидев лебединое озеро по всем каналам в ленинской комнате, понял, что что-то пошло не так. Могли мы что-то изменить тогда? Конечно могли, стоило поставить правильную задачу и загрузить несколько Ил-76. Только никакой задачи не поступило, причины и впоследствии так и не понял.
А проснувшись утром, просто узнали, что живем в другой стране, а 1/6 часть суши, которой мы давали присягу, распалась на «независимые» государства. До сих пор не понимаю, почему наши отцы-командиры спрятались под подушки и не взяли дело в свои руки. Ну, что теперь…
Заканчивал дурку уже гражданином Российской Федерации в 1993 году с советским паспортом и новым листочком, вклеенным в него, почти 10 лет с этим паспортом ходил.
И попал я, как «кур в ощип», в первую чеченскую мясорубку в составе батальона N-ой отдельной бригады спецназа ГРУ. Пошла служба, тяжелая мужская работа. В 1994 получил капитана и орден мужества, тогда удалось ликвидировать известного полевого командира и уничтожить половину его бандформирования. Остальные успели дать деру в горы. Потом их еще долго гоняли, но это уже была не наша задача.
В январе 95-го наш батальон обеспечивал высадку морской пехоты в Грозном. Мы понесли серьезные потери в личном составе, перегруппировались и укрылись в расположении. Это была бывшая школа на окраине Грозного, добротное кирпичное здание. Наш комбат подполковник Петров собрал офицеров на совещание, после которого мы вышли с ним на улицу перекурить. Отошли от здания буквально на 5 метров, как прогремел сильный взрыв, и здание сложилось, как карточный домик.
Под завалами тогда погибло 46 бойцов нашего батальона, находившихся на коротком отдыхе после боя. Стали разбираться и искать причины. Следствие, допросы длились почти месяц. Почему мы попали в подозреваемые? Черт его знает, но тогда такой бардак творился в армии, что совсем не удивительно.
Кому-то очень было нужно быстро найти крайних. Комбата списали врачи, а я отправился в госпиталь долечивать осколочное ранение. Вернулся в батальон через месяц. И опять пошла тяжелая работа.