Один шаг в Зазеркалье. Мистический андеграунд (сборник) - стр. 12

– Вот, видишь? – заявил он. – С погоней за просветлением я завязал, оставлю это на следующее воплощение. Я выхожу из игры. Прошу тебя убраться из моей конуры и никогда не напоминать мне о прошлом.

– Ну и влип ты, Григорий, – бросил я ему. – Как говорил Гурджиев, ты умрешь, как последняя собака под забором.

И я с презрением удалился. Григорий молча наблюдал, как я спускаюсь по лестнице, а я не оглядывался, зная, что ухожу навсегда.

Когда я вернулся домой, Джи сидел в мягком коричневом кресле в гостиной; он пил чай и увлеченно читал все тот же толстый том Бердяева. Услышав, что я пришел, он оторвался от книги и вопросительно посмотрел на меня.

– Я вот только что навестил своего давнего друга, много лет мечтавшего о внутренней свободе. Я хотел его познакомить с вами, но опоздал, он успел жениться на молодой барышне.

– Мне кажется, что ты пришел вовремя, а вот он не дождался своего шанса, – улыбаясь, ответил Джи.

– Ответьте мне, каким образом я мог бы начать свою эволюцию?

– Ты можешь начать с изучения себя, – ответил он, осматривая меня, словно не веря моей искренности.

– Мне кажется, что я неплохо знаю себя, – возразил я с некоторым удивлением.

Джи заварил себе зеленого китайского чая, залив его горячей водой из термоса, посмотрел на меня как на бестолкового человека и произнес:

– Ты знаешь себя только как свои физическое и астральное тела, но ты ими не являешься.

– Откуда вам известно, что я часто выхожу из тела? – спросил я в изумлении, – я ведь никогда не рассказывал вам об этом.

– Ты спишь и видишь сны о себе, – сказал Джи, медленно отпивая чай из фарфоровой чашки, – но, в сущности, ты являешься духом.

– Это звучит как некое внушение, – заметил я с подозрением.

– Ты, видимо, позабыл свои опыты сверхсознания, включая и тот, который я тебе подарил недавно.

– Это могло быть моей фантазией, – заверил я. Но его взгляд не оставлял места для сомнений.

– Очень жаль, что ты помнишь себя только в комфортных условиях, – произнес Джи, – но стоит эти условия слегка изменить, как ты теряешь контроль над собой. Тебе следует освободиться от ошибочных представлений о самом себе, – заключил он и подошел к открытому окну. На улице хлестал дождь, и мрачные свинцовые тучи затянули небо до самого горизонта.

Я был огорчен тем, что Григорий, бывший охотник за просветлением, провалился в мирское болото, сойдя с Пути, который был опасен для молодой жены. Следующим искателем просветления был художник Ион. Много лет он гонялся за собственным отражением, изучая эзотерические трактаты и выплескивая найденные в них откровения в абстрактные картины. Мы с Джи отправились к нему вечером следующего дня. Его жилище стояло на окраине города среди закоулков, где днем бродили куры и надутые индюки, а ночью раздавался лай собак. В небольшом уютном дворике темнел сруб колодца с журавлем и росло несколько лоз вьющегося черного винограда.

Мы поднялись по винтовой лестнице к его логову, и я постучал условным стуком. Послышался скрип половиц, и осторожный голос спросил: «Кто это?»

Я так же тихо ответил: «Свои», – и тогда в открывшуюся щель высунулся недоверчивый нос Иона. Убедившись, что все в порядке, он открыл дверь и исчез в глубине темного коридора. Мы шли за ним на ощупь, пока он не открыл дверь в ярко освещенную гостиную. Его усталые глаза недоверчиво вглядывались в мир, словно в непроходимую чащу леса. Белая рубашка мешковато свисала с плеч, а полотняные брюки были испачканы краской.